На грани сна…. DOM
Сейчас, невозмутимо усевшись, мои мышцы в решительности напряглись, вбирая тепло для дальнейшего пути, – которое пригодится для осмысления последовательности действий к намеченной цели. Домашняя атмосфера благоприятно влияла на моё спокойствие, а «её» взгляд в моем сердце, усиливал неотступное устремление, отчего и движения мои сквозили степенной неспешностью – на пороге скорой встречи.
Ко времени, как я выдвинулся, двор засеребрился морозной прохладой, укрывшей покойно уснувшую местность. Ветра вовсе не наблюдалось, но до тех пор, пока я не вышел в поле, где он меня всеобял, подталкивая в своём направлении, – из-за чего мне приходилось припадать ниже к земле, делая усиленные рывки в нужную сторону и подрезая ветер, бьющий по бокам. Труднее всего было сориентироваться безлунной чёрной ночью, отчего я не преминул прибегнуть к услугам вибрисс и слуха. Холод настаивал только на одной мудрой мысли: идти в направлении «зова сердца». Это не просто тепло дома! – это надежда найти то, что будет согревать душу; обрести свой «Самодостаточный дом».
Я пошёл навстречу мерцанию далёких огней, ветру и неожиданностям. Свыкшись с темнотой, я приостановился, подняв глаза к небу, объявившемуся этой ночью в мутно-розовом цвете – точно в зимние морозы.
По полю я пробирался, низко приклоняясь к земле – в высокую и нервнотрепещущую траву, метавшуюся под перепадами ветровых плутней. Тогда я мало ориентировался, прокрадываясь ползком меж высящейся травы, которую разъярённо поносил ветер. Продвигаясь вперёд, я быстро перебирал лапами, в целях разогреть свой двигательный мотор. И ни намёка на живность – я здесь один, вместе с теми притаившимися в пустынных, промозглых, диких и свирепых полях – которые давно пережидают в тёплых подпочвенных норах. Верхушка травы, подминаясь, колола мои глаза точно снег в зимнюю вьюгу. Было нестерпимо, как слепцу, который идёт на ощупь.
Теперь я перестал на что-либо уповать, и, казалось, стал глух к своему стимулу найти то, что искал, – лишь бы побыстрее укрыться от ветра и холода в теплом местечке. С этими противоречивыми мыслями, я ускорился до бега, все ещё руководствуясь «зовом». Лапы несли меня без оглядок и остановок, притом, что мысли в голове совершенно иссякли, – но я должен был идти; должен был найти, во что бы то ни было! Я должен действовать и двигаться вперёд, чтобы не окаменеть от покорности промозглому ветру, не уверовав своей силе – силе жизни!.
Так я пробивался, пока трава мало-помалу не поредела, а лапы не стали увязать в сырой земле. Лишь потом, когда я лапами ощутил, что зашёл на мелководье реки, тихим сном уснувшей здесь, – я оцепенел от ужаса! Блёклый, едва различимый блик на глади воды расходился по обе стороны от меня, извиваясь змеёй наискосок к горизонту. Над рекой, в вышине бездонного небосвода, красовалась точка луны, окружённая венцом сияния. Вода была холодной, но призрачно спокойной.