Кукловоды. Дверь в Лето (сборник). Роберт Хайнлайн
она длилась и длилась. Я разрывался на части, я пытался говорить, сказать хоть что-то, чтобы остановить боль, но невидимая рука по-прежнему сжимала мое горло, и я не мог.
Сквозь пелену боли я узнал склонившегося надо мной Старика. Лицо его дрожало и расплывалось.
– Достаточно? – спросил он. – Готов говорить?
Я начал говорить что-то, но поперхнулся, и сразу накатило удушье. Последнее, что я увидел, – это приближающийся хлыст разрядника.
Тут меня разорвало на куски, и я умер.
Надо мной склонились несколько человек, и кто-то из них сказал:
– Приходит в себя. Осторожнее, он может быть агрессивен.
В поле зрения вплыло взволнованное лицо Старика.
– Ты в порядке, сынок? – с тревогой спросил он.
Я отвернулся.
– Отойдите, пожалуйста, – произнес другой голос. – Мне надо сделать ему инъекцию.
– Его сердце выдержит?
– Разумеется – иначе я не стал бы этого делать.
Говоривший опустился рядом со мной на колени, взял меня за руку и сделал мне укол. Потом он встал, посмотрел на свои руки и вытер их о шорты. На шортах остались кровавые полосы.
Я почувствовал, что ко мне возвращаются силы. «Гиро», – подумал я рассеянно, или что-то наподобие. Что бы это ни было, оно вновь собирало меня в единое целое из отдельных кусочков. Вскоре я уже мог сидеть без посторонней помощи. Мы все еще были в комнате с клеткой, а рядом стояло это проклятое кресло. Клетка, отметил я без всякого интереса, снова была заперта. Я начал подниматься на ноги. Старик шагнул вперед и протянул мне руку, но я ее оттолкнул.
– Не трогай меня!
– Извини, – ответил он, затем приказал: – Джонс! Возьми Ито, и давайте за носилками. Отнесите его обратно в лазарет. Док, идите вперед.
– Разумеется.
Человек, который делал мне укол, хотел поддержать меня за руку, но я не позволил.
– Не трогай меня!
Он замер.
– Отойдите от меня – все. Просто оставьте меня в покое.
Врач посмотрел на Старика, тот пожал плечами и жестом приказал всем отойти. Я сам доковылял до двери, затем открыл вторую дверь и выбрался в коридор. Остановился, посмотрел на свои запястья, на лодыжки и решил, что мне так и так нужно в лазарет. Дорис что-нибудь сделает, и, может быть, мне удастся заснуть. Чувствовал я себя так, словно только что провел пятнадцать раундов на ринге и все их проиграл.
– Сэм, Сэм!
Знакомый голос. Мэри подбежала и остановилась, глядя на меня большими, влажными от слез глазами.
– Боже, Сэм… Что они с тобой сделали? – произнесла она, всхлипывая, так что я едва разобрал слова.
– Ты еще спрашиваешь? – ответил я и из последних сил залепил ей пощечину. – Стерва!
Моя палата оказалась свободной, но Дорис нигде не было. Я помнил, что меня должен был сопровождать доктор, но именно сейчас я не хотел видеть ни его, ни кого-либо еще из той шайки. Я закрыл дверь, улегся на кровать лицом вниз и попытался ни о чем не думать и ничего не чувствовать. Потом за спиной у меня кто-то охнул, и я открыл один глаз: у кровати