Границы бесконечности. Лоис Буджолд
перед графским судом: убийство ее дочери, младенца Райны. Как староста Лесной Долины вы должны мне содействовать и помогать вершить графское правосудие.
Произнеся эту сакраментальную формулу, Майлз умолк, ожидая ответа. Толстый Дурачок фыркнул. Шитый серебром по коричневому фону штандарт негромко хлопал на ветру.
– Окружного судьи на месте не было, – вставила Харра, – но граф был.
Побледневший Кейрел пристально смотрел на Майлза. Наконец взяв себя в руки, он постарался встать навытяжку и отвесил неловкий поклон.
– Кто… кто вы, сэр?
– Лорд Майлз Форкосиган.
Кейрел зашевелил губами. Майлз не умел читать по губам, но был совершенно уверен, что староста в отчаянии беззвучно выругался.
– А это мой слуга сержант Пим и медицинский эксперт, лейтенант Имперской службы Ди.
– Вы сын милорда графа?
– Тот самый, единственный.
Майлзу уже надоела эта игра. Наверное, для первого впечатления достаточно. Он соскользнул с Дурачка и легко приземлился на носки. Кейрел изумленно смотрел на него сверху вниз. «Да, вот такой я низенький. Но подожди, милашка, увидишь, как я танцую!» Перекинув поводья через руку, Майлз шагнул прямо к корыту.
– Нам можно напоить здесь лошадей?
– Э-э… это для людей, милорд, – спохватился Кейрел. – Подождите, я принесу ведро.
Подтянув обвисшие брюки, он поспешно потрусил за дом. Наступила минута тишины, потом донесся голос старосты:
– Где у вас козье ведро, Зед?
Ему ответил другой голос, высокий и молодой:
– За поленницей, па.
Послышалось невнятное бормотание, и Кейрел притрусил обратно с помятым алюминиевым ведром, которое поставил у корыта. Он выбил затычку, и искристая струя чистой воды зазвенела о ведро. Толстый Дурачок шевельнул ушами и потерся тяжелой головой о Майлза, оставив на мундире рыжие с белым шерстинки и чуть не сбив хозяина с ног. Кейрел поднял глаза и улыбнулся лошади, но улыбка пропала, едва он перевел взгляд на ее хозяина. Пока Толстый Дурачок шумно пил, Майлз успел мельком заметить обладателя второго голоса – мальчишку лет двенадцати, улепетывавшего в кленовую рощу.
Майлз оставил Пима расседлывать и кормить животных, а сам прошел за Кейрелом в дом. Харра ни на шаг не отходила от Майлза, и доктор Ди со своим врачебным чемоданчиком тоже потащился за ним. Сапоги Майлза угрожающе протопали по дощатому полу.
– Жена вернется к вечеру, – сообщил староста, бесцельно бродя по комнате.
Майлз и Ди устроились на скамье, а Харра села на пол у выложенного булыжниками очага и обхватила руками колени.
– Я… я заварю чай, милорд.
И Кейрел бросился из дома наполнить чайник, прежде чем Майлз успел произнести: «Нет, спасибо». Ладно, пусть успокоит нервы повседневными делами. Может, тогда удастся определить, насколько его смущение связано с присутствием высокопоставленных незнакомцев, а насколько – с чувством вины. К тому времени когда староста поставил