Видение. Дин Кунц
произнес:
– А знаешь, какой машиной я бы хотел быть сегодня вечером?
Он указал на расцвеченную разными лампочками машину, стоявшую в дальнем углу помещения.
– Да, да, музыкальной машиной. И какие бы кнопки ни нажимали посетители, я бы исполнял только любовные песни, и только для тебя.
– О Макс, это слишком сладко.
– Но тебе это нравится.
– Нравится. Кроме того, я женщина, которая проливает ручьи слез на любом мало-мальски печальном фильме.
Глава 5
Ее заставили проснуться ночные кошмары, но сон все еще продолжался. Еще целую минуту, уже после того, как она в ужасе оторвала голову от подушки, перед ней проплывали цветные обрывки сновидений. Бесплотные моментальные снимки. Кровь. Расчлененные тела. Разбитые черепа. Эти видения были куда более реальными, чем все, что она видела до сих пор.
Тени гостиничного номера вновь обступили ее. Освоившись с темнотой, чтобы различить очертания мебели, она поднялась.
Комната казалась ей каруселью. Чтобы поувереннее стоять на ногах, она потянулась к металлической ограде карусели, но ее почему-то там не оказалось.
Когда же ей удалось восстановить равновесие, она прошла в ванную. Чтобы не разбудить Макса, она не стала закрывать дверь и зажигать большой свет, а включила тусклый с оранжевым отсветом ночник.
В этом реальном освещении ее собственное отражение в зеркале даже напугало ее: темные круги вокруг глаз, дряблая, вялая кожа. Она привыкла, что женщины завидовали ее внешности. Шелковистые черные волосы, синие глаза, приятные черты лица и безукоризненная фигура. А сейчас та, которая смотрела на нее из зеркала, казалась незнакомкой и выглядела враждебно.
У нее появилось ощущение чего-то угрожающего для себя. Мертвые тела в ее ночных кошмарах могли стать первыми звеньями в той цепи, где ей суждено быть последним.
Она наполнила стакан холодной водой. Выпила его, затем наполнила другой. Зубы стучали о его край. Ей пришлось держать стакан обеими руками.
Каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней вставали одни и те же обрывки ночных кошмаров. Темноволосая девушка одним голубым глазом слепо уставилась в потолок. На месте другого глаза сплошной кровоподтек. Разодранное, все в синяках лицо.
Самым страшным ощущением было то, что, если смыть с лица кровь и восстановить изуродованные черты, Мэри тотчас узнала бы девушку.
Она поставила стакан и наклонилась над раковиной.
«Кто? – думала она. – Кто эта девушка?»
Испытывая страх куда больший, чем во время сна, она вспомнила того маньяка, который умер прошедшим вечером: искаженные черты лица, мраморные острые зубы, руки, прижатые к боковому стеклу машины, холодный, едва прошелестевший голос, когда он произносил ее имя.
Это явно было предзнаменование, знак, предупреждение.
Но знак чего?
Может, в том, что он знал ее имя, и не было ничего мистического. Он мог слышать о том, что она в городе, хотя этой информацией владел очень узкий круг людей. Он мог узнать ее по фотографии, которую помещали