Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть 1. Мигель де Сервантес Сааведра
мне предлагали страны,
Но все отверг я ради Кларидьяны,[32]
Чей дивный лик сиял зари светлей.
Когда я буйствовал в разлуке с нею,
Передо мною даже ад дрожал,
Страшась, чтоб там я всех не покалечил.
Ты ж, Дон Кихот, любовью к Дульсинее
И сам себе бессмертие стяжал,
И ту, кому служил, увековечил.
Хоть с головой, сеньор мой Дон Кихот,
У вас от чтенья вздорных книг неладно,
Никто на свете дерзко и злорадно
В поступке низком вас не упрекнет.
Деяньям славным вы забыли счет,
С неправдою сражаясь беспощадно,
За что порой вас колотил изрядно
Различный подлый и трусливый сброд.
И если Дульсинея, ваша дама,
За верность вас не наградила все ж
И прогнала с поспешностью обидной,
Утешьтесь мыслью, что она упряма,
Что Санчо Панса в сводники негож.
А сами вы – любовник незавидный.
Б. Эй, Росинант, ты что так тощ и зол?
Р. Умаялся, и скуден корм к тому же.
Б. Как! Разве ты овса не видишь, друже?
Р. Его мой господин и сам уплел.
Б. Кто на сеньора клеплет, тот осел.
Попридержи-ка свой язык досужий!
Р. Владелец мой осла любого хуже:
Влюбился и совсем с ума сошел.
Б. Любовь, выходит, вздор?
Р. Притом – опасный
Б. Ты мудр. Р. Еще бы! Я пощусь давно.
Б. Пожалуйся на конюха и пищу.
Р. К кому пойду я с жалобой напрасной,
Коль конюх и хозяин мой равно —
Два жалкие одра, меня почище?
Глава I,
повествующая о нраве и образе жизни славного идальго Дон Кихота Ламанчского
В некоем селе Ламанчском,[33] которого название у меня нет охоты припоминать, не так давно жил-был один из тех идальго, чье имущество заключается в фамильном копье, древнем щите, тощей кляче и борзой собаке. Олья[34] чаще с говядиной, нежели с бараниной, винегрет, почти всегда заменявший ему ужин, яичница с салом по субботам, чечевица по пятницам, голубь, в виде добавочного блюда, по воскресеньям, – все это поглощало три четверти его доходов. Остальное тратилось на тонкого сукна полукафтанье, бархатные штаны и такие же туфли, что составляло праздничный его наряд, а в будни он щеголял в камзоле из дешевого, но весьма добротного сукна. При нем находились ключница, коей перевалило за сорок, племянница, коей не исполнилось и двадцати, и слуга для домашних дел и полевых работ, умевший и лошадь седлать, и с садовыми ножницами обращаться. Возраст нашего идальго приближался к пятидесяти годам; был он крепкого сложения, телом сухопар, лицом худощав, любитель вставать спозаранку и заядлый охотник. Иные утверждают, что он носил фамилию Кихада,[35] иные – Кесада.