Что я натворила?. Аманда Проуз
мелом или нацарапанные с помощью ножа, во многих местах – под столами, на двери туалета в общем зале. Те школьники, что были посмелее, выкрикивали это прозвище громче, надеясь, что Кэтрин не услышит и не ответит ничего. Конечно, она никогда не «слышала» и не отвечала, отчего они чувствовали себя еще более безнаказанными. Да и к тому же Кэтрин не возражала – каждый день у нее были вещи, которые беспокоили ее гораздо больше.
В лучшие времена Кэтрин иногда утешалась тем, что о ней циркулируют слухи, будто она дикая бестия, каждую ночь устраивающая мужу незабываемые сексуальные битвы. Иначе с чего это она вдруг каждое утро перестирывает белье? Вот, должно быть, все друг другу подмигивают и перешептываются… Чертовка миссис Брукер, счастливчик мистер Брукер. Поэтому она всегда такая измученная, без сил, а он такой счастливый, такой самодовольный?
Иногда Кэтрин, стоя у зеркала, подолгу рассматривала свое отражение – кожа да кости, бледное лицо с темными кругами под глазами, тонкие, длинные пальцы с прямоугольными ногтями, чересчур короткая стрижка… Кардиган оливкового цвета поверх льняной юбки… Кэтрин думала: «Да уж, секси-шмекси из меня еще та».
Кэтрин побрела обратно в кухню, неохотно уйдя от тепла раннего утреннего солнца. Она стала убирать посуду с огромного стола, возвышающегося посреди комнаты.
Единственными доказательствами того, что ее сын Доминик все еще обитает в этом доме, были измазанная джемом тарелка и пустая кофейная кружка. Кэтрин с ним почти не пересекалась, и поэтому такие маленькие свидетельства присутствия сына в ее жизни она ценила особенно. В тот момент он, казалось, предпочитал проводить время исключительно наедине, в своей комнате. Или – и по правде говоря, Кэтрин подозревала, что, скорее всего, это было именно так – прокрадывался к кому-то из обитательниц женского корпуса. Кэтрин была уверена, это Эмили Грант, но как-то комментировать выбор сына или вмешиваться в его жизнь было бесполезно – через пару недель это будет какая-нибудь другая такая же смазливая и ничем не отличающаяся от других студентка академии. Потому что с другими подростками происходило именно так, никакие отношения в этом возрасте долго не продолжались.
Кэтрин много чего не понимала и не одобряла в жизни сына. Но она в то же время была и рада за него, и за Лидию. Рада, что ее дети живут насыщенной, счастливой жизнью, полной развлечений и новых впечатлений, что впереди у них светлое будущее и множество возможностей. Ей нужно было знать, что с ними все будет хорошо, что они готовы ворваться в этот мир и не оглядываться назад; иначе зачем это все?
В этом доме Брукеры жили уже семь лет – с тех пор, как Марк стал директором Маунтбрайерз. Какое достижение – самый молодой директор в истории академии. Будущее Кэтрин и ее семьи казалось окружающим идеальным; она чуть было сама в это не поверила – ведь даже Франческа твердила об этом постоянно. Кэтрин обнаружила в словах сестры тщательно замаскированные нотки зависти. Уж чтобы Франческа ей позавидовала,