Лесной бродяга. Т. 2. Габриэль Ферри
более надежную и выгодную!
Замечание Хосе казалось разумным. Но одно серьезное соображение помешало канадцу согласиться с ним: дело в том, что в случае, если бы им пришлось выдержать осаду, здесь водопад был настолько близко, что они могли всегда добыть воды с помощью манерки[2], привязанной к длинной ветке. Это было весьма важным условием, так как под палящим небом этих стран свежая вода несравненно важнее, чем пища.
Учитывая это обстоятельство, охотники к общему согласию решили заночевать на вершине пирамиды и отправиться в обратный путь около четырех часов утра.
Канадец не забыл появившейся вдали лодки с таинственными пловцами, которую он видел в это утро. Кроме того, он не обманывался и насчет того, что фантазия провести здесь ночь была опасна, так как слухи об этой местности, по всей вероятности, должны были распространиться так или иначе в лагере искателей золота. Но для почтенного канадца достаточно было знать, что таково желание обожаемого ребенка, чтобы без дальнейшего рассуждения подчиниться ему.
В общей сложности площадка индейской могилы была несколько возвышеннее вышеупомянутой гряды скал. Подняв на ребро две громадных плоских самородных плиты, которыми так изобиловала эта местность, и добавив таким образом два новых зубца к тем, которые воздвигла сама природа на вершине этой усеченной пирамиды, наши охотники очутились в таком ретраншементе[3], где они были в сравнительной безопасности от выстрелов.
Когда эти меры предосторожности были приняты, канадец окинул всю местность спокойным, удовлетворенным взглядом. Их запасов свинца и пороха было более чем достаточно, а в остальном старый охотник полагался на свою счастливую звезду, беззаветную храбрость и мужество, на свой меткий глаз и ту удивительную находчивость и изобретательность в критические моменты, которые уже столько раз спасали его от неминуемой, казалось, гибели.
– А теперь, прежде чем расположиться на ночлег, следует перекусить! – проговорил Хосе. – Не найдется ли там у вас в сумке еще кусочка сушеного мяса, Розбуа? Что касается моих запасов, то у меня едва найдется несколько крох, которых даже и подобрать-то нельзя!
При тщательном осмотре всех съестных припасов оказалось, что кроме пиноля[4], которого могло бы хватить еще на двое суток, вяленой оленины не хватило бы и ребенку на ужин.
Поскольку Фабиан заверил, что ему вполне достаточно горсти пиноля, Хосе и Розбуа решили удовольствоваться остатками мяса.
Уничтожая свой «роскошный» ужин, Хосе заметил:
– Со времени отъезда из Ариспы мы питаемся чертовски скудно! Всего один олень, остатки которого мы доедаем!
– Что ж прикажешь делать! В саванне не разведешь огня и не застрелишь оленя, когда захочешь, иначе выдашь свое присутствие и тебя застрелят!
– Так-то оно так, но горе первой же дичи, которая приблизится к нам на выстрел!
Солнце село. Сумерки, как обычно, длились считанные
Манерка (от
Ретраншемент (
Пиноль (