Королевская кровь. Темное наследие. Ирина Котова
что-то хотели, Богуславская? – спросил он неприязненно.
– Да… – смелость закончилась, и принцесса запнулась. – Я могу помочь вам вытереть доску, профессор.
– Вытирайте, – ответил он равнодушно и склонился над журналом, делая какие-то пометки. Алина помялась, подошла к доске и начала ее протирать. В оглушающей тишине лектория инляндец шуршал бумагами, а она краснела и ругала себя, сомневалась: а если спросит, а это не он, и только поставит себя в смешное положение? Собиралась с духом, открывала рот… и закрывала его. Спину ее периодически покалывало холодком, и волоски на затылке словно ветерком поднимало. Будто он поглядывал на нее. И очень хотелось обернуться.
За спиной раздались шаги, и Алинка сжалась, осознав вдруг, что происходящее ее почему-то очень пугает. И обернулась через несколько мгновений.
Но в лектории уже никого не было – только медленно истаивало в трех шагах от нее серебристое Зеркало.
Воскресенье – понедельник, Северные горы, граница Бермонта, Рудлога и Блакории
Наступала ночь с 18 на 19 декабря, начало трех дней почитания Извечной Смерти, Черного Жреца. Через три дня – самая длинная ночь года в северном полушарии Туры, напоминающая людям, что мир принадлежит тьме и холоду. И в то же время дающая надежду: дни на изломе зимнего сезона поворачивали к лету, к теплу, жизни и урожаю.
В эти даты Вечного Ворона чествовали даже в храмах Рудлога – потому что божественная вражда враждой, а смерть была явлением, наглядно доказывающим могущество своего господина, вызывающим извечный страх и желание отсрочить ее. Сейчас по всей Туре взывали к милости бога, молчавшего долгие века, просили долгой жизни родным, короткой зимы и скорого прихода весны.
Давным-давно, больше тысячи лет назад, когда почитание Великого Ворона было запрещено в Рудлоге волей беснующегося Огня, в три дня до зимнего солнцестояния в храмах оглушающе молчали гонги и не возносились молитвы. И первый же год тишины выдался на диво холодным: снега и морозы захватили и сезон Белого, и сезон Желтого не только на северах, но и в южных районах Рудлога, в предгорьях Милокардер, и лишь с вступлением в силу Красного Воина, в июне, холод начал уходить. Неохотно, огрызаясь заморозками, ледяными дождями и градом.
И прокатился по стране страшный голод, память о котором до сих пор сохранялась в летописях и сказаниях. Сколько человек умерло от морозов и истощения, сколько детей не родилось! Но понадобилось еще несколько лет, чтобы Красный, ворча грозами и буйствуя вулканами, уступил, совладал со своим упрямством и дал священству в самые короткие дни года снова творить молитвы.
Следующий же год стал благословенным и изобильным. Тепло пришло раньше, чем обычно, и ветви деревьев ломились от плодов, и леса дали столько грибов и ягод, что хватило детям и внукам тех, кто собирал и сушил их, и колосья поспевали тяжелые, сытные, золотые.
Так велика была сила Черного, что даже в изгнании, силой только своего оставленного сердца, влиял он на сезоны.
Так