Сорок пять. Часть первая. Александр Дюма
честолюбивым.
– Или, по крайней мере, не гонюсь за теми благами, о которых вы говорите… Мне ничего не надо, и я ничего не хочу.
– Напрасно: когда носишь имя Жуайез, одно из первых имен Франции, имеешь брата в ранге фаворита, – можешь желать всего и получить все.
Генрих уныло покачал белокурой головой.
– Послушай, – продолжал Анн, – ты видишь: мы здесь одни, в отдаленном и глухом уголке Парижа. Мы перешли реку и незаметно подошли к мосту Латурнель. Не думаю, чтобы в такую погоду, на этой безлюдной набережной нашлись охотники нас подслушивать. Имеешь ли ты сообщить мне что-нибудь важное?
– Ровно ничего, кроме того, что я влюблен, а это вы уже знаете.
– Я не о подобном вздоре тебя спрашиваю, – перебил его Анн, топнув с досадой ногой. – Я тоже, клянусь Папой, влюблен!
– Но не так, как я, брат мой.
– И тоже думаю иногда о своей возлюбленной.
– Да, но не постоянно.
– И у меня бывают тут не только неприятности – даже что-нибудь посерьезнее.
– Может быть… Но у вас есть и радости, ибо вы любимы.
– А сколько препятствий приходится преодолевать! От меня требуют соблюдения глубокой тайны!
– «Требуют», говорите вы. Если возлюбленная чего-нибудь требует – она ваша!
– Конечно, то есть моя… и господина де Майена. Откровенность за откровенность: должен тебе сказать, что моя возлюбленная – любовница этого развратника Майена; она без ума от меня и тотчас бросила бы его, если бы не боялась, что он ее убьет: тебе ведь известно, таково его обыкновение. К тому же я ненавижу Гизов, и меня забавляет… позабавиться на счет одного из них. Итак, повторяю тебе, и у меня часто возникают ссоры, недоразумения и всякого рода неприятности, но от этого я не становлюсь монахом, не лью потоки слез, а продолжаю смеяться… ну хотя бы иногда. Скажи же мне: кого ты любишь и хороша ли твоя любовница?
– Увы, она не моя любовница… но очень хороша собой.
– Как же ее зовут?
– Не знаю.
– Вот прекрасно!
– Клянусь честью!
– Знаешь, мой друг, я начинаю думать, что все это гораздо опаснее, чем я предполагал. Тут уже не грусть, а прямо сумасшествие!
– Она только раз говорила со мной или, вернее, говорила в моем присутствии, и с той поры я не слышал даже ее голоса.
– И ты ни у кого не осведомлялся о том, кто она?
– Да у кого же?
– Как «у кого»?.. У соседей, к примеру.
– Она занимает одна целый дом, и никто ее не знает.
– Но ведь не тень же она, наконец!..
– Нет, женщина – прекрасная, как богиня, сосредоточенная и строгая, как архангел.
– Где же ты с ней встретился?
– Как-то раз я следовал за приглянувшейся мне молоденькой девушкой по одной глухой улице и вошел за ней в сад при церкви. Там под деревьями стояла скамейка. Уже темнело, и я скоро потерял из виду девушку, но, разыскивая ее, набрел на эту скамейку… Мне показалось, что возле нее виднеется фигура в женском платье, и я протянул в том направлении руку… Но в эту минуту услышал мужской голос,