Витающие в облаках. Кейт Аткинсон
не интересовало все, что требовало хотя бы минутной концентрации внимания. Политикой он тоже не интересовался, хотя на полке у него стояли три ни разу не раскрытых тома «Капитала». Боб был не в состоянии объяснить, откуда они взялись, хотя смутно помнил, что в молодости, посмотрев «Если…», записался в секту радикальных марксистов[20]. Он был также подвержен обычным навязчивым идеям и заблуждениям, характерным для мальчиков его возраста, – например, клингоны для него были не менее реальны, чем французы и немцы, и уж намного реальнее, скажем, люксембуржцев[21].
В дверь позвонили снова, уже не так настырно, и за дверью снова обнаружилась Терри.
– Впусти меня, – слабо сказала она. – Я, кажется, что-то себе отморозила.
Терри – маленькая принцесса с американского Среднего Запада, чирлидерша, пошедшая по кривой дорожке. Может быть, там, на родине, у нее когда-то были пышущие здоровьем деревенские кузены (хотя я скорее поверила бы, что она вылупилась из яйца в гнезде доисторической птицы), но они все либо умерли, либо порвали с ней всякую связь. Отец Терри, топ-менеджер с заводов Форда, приехав ненадолго поработать в Британию, определил Терри в английскую квакерскую школу-пансион и легкомысленно оставил там, а сам вернулся в Мичиган.
Терри меняла национальность, как хамелеон – цвет: ее предками были то итальянцы, то евреи, бежавшие от погромов, то русские, то кто-то откуда-то с Востока. Только я знала про обыденную смесь ирландских моряков, голландских молочников и бельгийских шахтеров, которые по странной генетической случайности породили девушку с внешностью экзотической гурии, загадочной одалиски из стихов По. Это была самая прекрасная дружба, это была самая злосчастная дружба[22]. Мы заменили друг другу сестер, которых у нас никогда не было. Я жалела Терри, которая так явно не принадлежала ко всему остальному человечеству. Иногда мне казалось, что моя роль в ее жизни – быть посредницей меж нею и живыми, словно я – подручный вампира.
Терри снимала нору на Клеггорн-стрит, но не любила там бывать. Унылая квартира без горячей воды годилась разве лишь на то, чтобы держать там гроб, наполненный землей. В приступе активности (каковые с Терри случались очень редко) она выкрасила всю квартиру в лиловый цвет. Этот декор никак не помогал развеять ее собственный душевный мрак. Зато Терри, в отличие от меня, выработала четкий план на всю оставшуюся жизнь: она собиралась найти очень старого и очень богатого мужа и «затрахать его до смерти». Она не первая, кому такое приходило в голову, но я сомневалась, что в Данди найдется подходящий кандидат.
Я принялась шарить в темноте, ища свечку. На дворе стояла зима междоусобий, шахтерских забастовок и «трехдневных недель», а это значило, что света сегодня не будет[23]. Умей я думать на шаг вперед (я боялась, что никогда этому не научусь), я бы давно уже купила фонарик. Еще я бы купила термос. И грелку. И батарейки. Интересно, сколько еще понадобится «трехдневных недель», чтобы цивилизация пришла в упадок? Впрочем,
«Если….» (If…) – драма режиссера Линдсея Андерсона с Малькольмом Макдауэлом в главной роли, выпущенная в 1968 году и посвященная жизни в британских частных школах. Фильм стал скандально известным благодаря сценам восстания в школе и ассоциируется с контркультурой 1960-х годов, поскольку был снят независимым режиссером во время парижских демонстраций в мае 1968 года.
Клингоны – вымышленная инопланетная цивилизация воинственных гуманоидов из научно-фантастической вселенной «Звездного пути» (Star Trek), созданной американским сценаристом и продюсером Джином Родденберри (1921–1991).
Аллюзия на начало «Повести о двух городах» Чарльза Диккенса: «Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время…» (перев. С. Боброва).
В связи с забастовками на угольных шахтах в 1970–1974 годах в Британии был введен ряд мер для жесткой экономии электроэнергии (в том числе «трехдневные недели», во время которых электричество подавалось в жилые кварталы и на производство только три дня в неделю). Зимой 1978 года, которая выдалась самой холодной за 16 лет (что дополнительно обострило ситуацию в экономике), забастовки охватили бо́льшую часть страны. В итоге к власти пришли консерваторы во главе с Маргарет Тэтчер и было принято антипрофсоюзное законодательство, прекратившее выступления рабочих. Название «Зима междоусобий» взято из первых строк пьесы У. Шекспира «Ричард III»: «Прошла зима междоусобий наших; // Под солнцем Йорка лето расцвело…» (цитируется по переводу А. В. Дружинина с минимальными изменениями).