Каратель. Лето сорок первого. Светлана Юрьевно Морозова
выживальщика, в котором лежали, в том числе, и моя скромная автомобильная аптечка, неизбежно сопровождающая меня в поездках по стране, а то понадобится какая-нибудь мелочь и придётся тащиться ночью в машину, сшибая сосны маломерки.
По скоренькому пожевав, я залез в блиндаж и попытался выбить левую дверь, без особенного, впрочем, успеха. Ногу я благополучно отбил, а дверь даже не шевельнулась. Помянув неизвестно чьих предков, я вернулся на волю, где неприятно удивился переменам. За недолгое, в принципе, время на улице собрался дождик. Палатка у Витальки уже стояла, но под дождём могла оказаться целая куча необходимых вещей и инструментов, живописно раскиданных по стоянке, так что пришлось собирать всё это хозяйство и переправлять в блиндаж. Мне со своим почти двухметровым ростом корячиться в проёме было не сильно удобно, поэтому я собирал разложенные ровным слоем по песку вещи, а Виталик затаскивал всё это хозяйство внутрь.
Тем временем ветер разгулялся не на шутку, сгибая молодые сосны и сметая накиданный нами песок. Выматерив непонятно откуда взявшуюся непогоду, мы стали судорожно сворачивать палатку. По большому счёту переночевать можно было и в блиндаже. Гнилью там и не пахло, пол был ровный из толстых, даже на первый взгляд мощных сосновых плах. Видел я такие плахи только однажды в жизни, когда мы занимались демонтажем квартиры находившейся в самом центре Москвы, на первом этаже старинного особняка, в переулке рядом с, известным всей стране, домом на Лубянке. Эти плахи я упёр и выложил ими дорожку позади собственного коттеджа, где они и лежали по сей день, хотя прошло уже изрядное количество лет.
На улице уже стоял невообразимый грохот, метались молнии, а дождь, казалось, сносил всё на свете, так что пришлось нам занавесить проём палаткой. Стало немного тише. Ураган не стих, но перестало, по крайней мере, заносить брызги пополам с вездесущим песком. В общем-то, имело смысл укладываться спать. Раскатав туристические коврики и спальники, и погасив налобные фонари, мы угомонились, чего не сказать про разухарившуюся грозу. Казалось, что она стала сильнее, и я невольно передёрнулся, представив, что было бы с нами останься мы на улице.
Спал я как у Христа за пазухой. Это у меня с войны – не могу спать на открытом месте. Даже дома любимое место на кровати в углу под стенкой. На рыбалке место выбираю, в какой-нибудь ямке под деревом или в машине, иначе не усну, а здесь целый блиндаж. Проснулся рано, выспался отлично. Организм просился на волю. Нащупал налобник, нацепил на маковку и включил. Луч метнулся по блиндажу, скользнул по Виталику. С налобниками главное резко не поворачиваться. Виталик не спал, лупал глазами. Обычно в поездках он ночами вообще не спит или спит, крайне мало, это если на рыбалке. Да и так на стоянках или в пути спит очень беспокойно. Так что, если куда едем, за ночь на пару проезжаем значительно больше одной тысячи километров.
13 июля 1941 года. Начало.
Первая странность обнаружилась почти сразу. Гроза никуда не делась,