Семейный гамбит. Розалия Арифулловна Ханзарова
к любовничку торопилась? Что, Мария Михайловна уже просветила кто пришел? Я гляжу так торопилась, аж запыхалась. Ёкает сердечко? Нет доверия любовничку? Ай-яй-яй. Правильно, не расслабляйся. А то ведь кто меня знает. Жена ещё как-никак. – Оскалилась я.
Пигалица вздрогнула и сделала шаг назад.
– Не боись, я детей не обижаю. – Я повернулась к Кириллу. – Кирилл Андреевич, познакомил бы нас. А то всё пигалица да пигалица.
– Ккктоо? Я, пигалица… – Заикаясь спросила пигалица.
Я оглядела себя:
– Ну не я же. Вроде непохожа.
– Ну всё, хватит. Дарья Николаевна, оставьте нас. Ирина, а нам пора уже идти. – Вмешался, наконец-то, мужчина.
– Дарья! Я что-то непонятное сказал? Я же предупредил, что сегодня у нашей дочери день рождения. Что из сказанного ты не поняла?
Пигалица, нет Дарья, покраснела и, развернувшись, выскочила из кабинета.
Мы продолжали молча сидеть. Кирилл не выдержал:
– Ира, что на тебя нашло? Что с тобой вообще в последнее время происходит? В кафе на меня накинулась, сейчас на Дарью. Прошло уже два года, пора бы успокоиться.
– Скажи, как, как успокоиться? – прошептала я. – Я до сих пор, входя в квартиру, каждый раз вздрагиваю, боясь увидеть ту картину, которая предстала моим глазам два года назад. Ты, походя, сломал мне жизнь. И мне порой кажется, что прошло не два года, а словно всё это было вчера. – Я с тоской посмотрела на него. – Как мне вернуться в привычный уклад жизни, не подскажешь?
Кирилл смотрел на меня с сожалением и с такой же тоской:
– Есть такая пословица "Что имеем, не храним. Потерявши, плачем". Вот я и "плачу" все два года. – Он усмехнулся. – Или плачУ нынешним своим образом жизни, за содеянное с тобой. Не знаю я, моя хорошая, как тебе помочь. Я и себе-то не знаю, как помочь. Но ты скажи, если найдешь выход, я все сделаю для тебя.
– Исчезни из моей жизни, навсегда исчезни. Чтобы я не видела тебя и не слышала о тебе. Я хотела уехать, но поняла, что не смогу быть вдали от дочери, она еще слишком молода, чтобы я её бросила, пусть даже на тебя. Другого выхода я не вижу. Может тогда утихнет эта боль от предательства и зарастёт зияющая рана в душе.
Кирилл опустил голову и глухо произнёс:
– Я подумаю над твоими словами. Возможно это единственно правильный выход и для тебя, и для меня. – Он посмотрел на меня каким-то особенным взглядом. – И ты, и я сможем начать жить с чистого листа. По крайней мере, попробуем.
Он встал, скинул с себя халат, остался в костюме. Протянул мне руку:
– Пойдем, а то сейчас Юляшка названивать начнет.
Вот и закончился этот непростой день. День, который мы провели с нашей дочуркой. Всё было замечательно. Мы даже спели за столом песню, как выразилась Юля, песенку её детства "Голубой вагон". Потом дружно смотрели видео с Юляшкой, которое мы снимали с Кириллом, начиная с её рождения. Я не выдержала до конца, ушла на кухню, якобы ставить чайник. Чайник я поставила и тут же зашла в ванную комнату, включила воду и наревелась от души. Душа болела, ох как болела моя душа. Наверное, никогда не смогу