Траектории СПИДа. Книга первая. Настенька. Евгений Николаевич Бузни
когда тот с запальчивостью комсомольца и жаром оратора обличал капиталистический строй:
– Рядясь в тогу защитников гуманизма и прав человека, идеологи капитализма пытаются навязать социалистическому миру нормы и стандарты чуждого нам образа жизни, подорвать возвышенные гуманистические идеалы, без которых сама жизнь и деятельность человека теряет свой смысл. Они хотели бы привить обычаи и вкусы, господствующие в буржуазном обществе, "разрыхлить" сознание людей, сделать его восприимчевым к мелкобуржуазным идеям и мелким пустым соблазнам, к индивидуализму, мещанскому накопительству, идейной и культурной всеядности.
Эти слова и гнев против капиталистов могли бы подкупить иск-ренностью, если бы не то, что сразу после произнесения этой речи Горбачёв поехал в Англию, где ярко проявил свою полную восприимчивость к мелким пустым соблазнам, мещанскому накопительству и культурной всеядности.
Громыко не мог не получить об этом сведения. Стало быть, он не верил Горбачёву. Но тогда что? Испугался? Поэтому теперь лишь иносказательно говорил о телескопах из-за далёкого далека? Да, слова о них были пророческими. Телескопы оказались сильны, а трещины в партии слишком заметны. Как важно было самим их пораньше увидеть и говорить о них, не боясь потерять кресло под собой.
Но речь о том не шла. Всё ещё министр, но без пяти минут гораздо выше, Громыко, хваля Горбачёва, одобрил попутно, не замечая, действия Политбюро, а значит и самого себя, как его члена, и продолжал таким же ровным безэмоциональным голосом, подходя к концу:
– Так что вывод, который сделало Политбюро – правильный вывод. В лице Михаила Сергеевича Горбачёва мы имеем деятеля широкого масштаба, деятеля выдающегося, который с достоинством будет занимать пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Хотелось бы выразить уверенность в том, что, как и Политбюро, Пленум ЦК единодушно поддержит и одобрит внесенное предложение.
И опять рассыпались, как горох из прорванного мешка, аплодисменты.
Выбор был сделан. Новая эпоха началась.
Через пять месяцев Громыко был назначен Председателем Президиума Верховного Совета СССР в знак признательности за правильный выбор. Но это назначение было последним и очень коротким. Выбор помог поднять зарплату и кресло на ступеньку выше, но не продлить жизнь. А что же важнее человеку?
Тем временем бездонный кувшин речистых выступлений нового главы государства пролился нескончаемым потоком длинных тирад на съездах и пленумах, совещаниях и встречах, обедах и приёмах, гипнотизируя миллионы слушателей повторением одних и тех же, но словно заряженных атомами, слов: "Вперёд!", "Всё по-новому", "Конкретно", "Хватит разговоров", "Пора наращивать", "Пришло время действовать", "Ускорение", "Перестройка".
Не важно, что все эти слова были давно известны, а слово "Пере-стройка" звучало ещё в двадцатые годы. Важно было повторять старые слова с такими эмоциями, с таким чувством, чтобы они казались впервые звучащими. И главное было повторять их как