Теофил Норт. Торнтон Уайлдер
вас минуты на две перейти в бар: я хочу сказать мистеру Норту кое-что для него важное.
– Ну разумеется, милостивая государыня, – сказал Генри с довольным видом и покинул комнату.
– Мистер Норт, в нашем городе отличная полиция и очень умный начальник полиции. Им приходится не только оберегать ценности некоторых граждан, но и оберегать некоторых граждан от самих себя – и оберегать их от нежелательной гласности. Независимо от того, о чем вас просили две с половиной недели назад, вы выполнили просьбу очень хорошо. Но вы сами знаете, что это могло кончиться бедой. Если у вас опять возникнут такие затруднения, я надеюсь, вы со мной свяжетесь. Мне случалось оказывать услуги начальнику полиции, и он тоже бывал внимателен и услужлив по отношению ко мне и к некоторым моим гостям. – Она дотронулась до моей руки и добавила: – Не забудете?
– Ну конечно, миссис Крэнстон. Я очень признателен, что вы разрешаете вас потревожить, если возникнет нужда.
– Мистер Симмонс! Мистер Симмонс!
– Да, мадам.
– Присядьте к нам, пожалуйста, и давайте чуточку нарушим закон. – Она звякнула колокольчиком и дала официанту зашифрованный приказ. В знак хозяйского расположения нам подали, если память не изменяет, джин с содовой. – Мистер Симмонс говорит, что у вас возникли какие-то мысли о деревьях в Ньюпорте и о разных частях города. Интересно было бы это услышать непосредственно от вас.
Я рассказал – Шлиман, Троя и прочее. Мое разделение Ньюпорта было, разумеется, еще не закончено.
– Прекрасно! Прекрасно! Спасибо. Ах, как интересно это будет послушать Эдвине. Мистер Норт, я, как и большинство моих гостей на верхнем этаже, прожила двадцать лет в том городе, где Бельвью авеню; но теперь я держу пансион в последнем из ваших городов и горжусь этим... Генри Симмонс говорит, что джентльмены в бильярдной Германа принимали вас за сыщика.
– Да, мадам, или еще за какого-нибудь нежелательного типа. – Какого именно, он не стал говорить.
– Мадам, мне не хотелось чересчур угнетать нашего приятеля в первые же недели. Как вы думаете, достаточно ли он окреп и можно ему сказать, что его принимали еще за жигана либо за пачкуна?
– Ну что за язык у вас, Генри Симмонс! Это называется «жиголо». Да, я думаю, ему надо сказать все. Это может помочь ему в дальнейшем.
– Пачкун, Тедди, – это газетчик, который ищет грязи, охотник за скандалами. В сезон они слетаются сюда, как мухи. Пытаются подкупать слуг, чтобы те им все рассказывали. Если не могут найти помоев – сами стряпают. В Англии то же самое – миллионы читают про пороки богачей и радуются. «Дочь герцога найдена в притоне курильщиков опиума. Читайте подробности!» А теперь – Голливуд и кинозвезды. Большинство пачкунов женщины, но и мужчин хватает. Мы не желаем иметь с ними ничего общего, верно, миссис Крэнстон?
Она вздохнула.
– Трудно винить их одних.
– Тедди вот ездит взад-вперед по Авеню, его тоже начнут прощупывать. К вам еще не подкатывались, старина?
– Нет, – честно сказал я. И поперхнулся: ко мне действительно