Алая дорога. Светлана Нина
трапезы Елена, таинственно потирая ладошки, уединилась с Александром, оставив изнывающую от любопытства внучку коротать время с телевизором. Павел, отвратительно проведший ночь, пошел отсыпаться. Жена уехала в командировку, так что дома его никто не ждал. Дети выросли, у них с Генриеттой начались конфликты… Всю жизнь быть подле одной женщины и не терзаться запретными плодами, как мать (он не осуждал ее, но каждый раз при воспоминаниях об Алексее ему становилось неуютно, как при причастности к антиправительственному заговору). Но теперь Павлу мерещилось, что он не любил Генриетту по-настоящему, так, как следует любить. Откуда взялись эти крамольные мысли, он не подозревал. Должно быть, он стареет. Что вообще значит любовь, ради которой иные перечеркивают, растерзывают благоустроенную жизнь? Разве не приятнее спокойно жить рядом с человеком, способным отдать тебе не только мифический накал страстей? Родители в этом плане далеко обошли Павла. Хотя им на долю и те же войны пришлись, и самоопределялся он не меньше матери. В чем же дело? Та их дворянская эпоха, которую он только зацепил кончиком носа, наложила отпечаток на образ их сознания, а у него вызывала стыд, поэтому он даже таким образом не хотел воздавать ей дань?
– Столько всего сказать хочется, что и не знаю, с чего начать, – улыбнулась Елена, поглядывая на Александра и так до конца не признавая, что это в самом деле он.
– Может быть, с того, что твои зубы теперь не целиком натуральные? – усмехнулся он, разглядывая безделушки, заботливо разостланные на полках Ольгой.
– Да, – усмехнулась Елена. – Неприятно было расставаться с ними, почему-то жутко, как будто теряешь часть себя. Хотя я привыкла к этому. Хорошо хоть, это происходило постепенно.
Помолчав, она серьезно прибавила:
– Тебе многого стоило выехать из СССР? Нас тут потчуют байками, что у вас творится черти что, нет свободы печати.
– Так и есть. Но не все так страшно, Лена. Люди живут по-своему, и многие счастливы. Да, нет печати, ну и что? Зато в космос первые полетели. А твой русский стал ужасен. Ты говоришь не то чтобы с акцентом, но темп речи не тот, и выражения…
– Что поделаешь… Практически не общаюсь с земляками. Но ты мне другое скажи, все мы о пустяках болтаем. Нам трудно всегда приходилось с нахождением тем для разговора, – усмехнулась она. – Так что, долго собирал бумаги, чтобы выпустили за границу?
– У меня есть связи, – туманно протянул Александр и по привычке, если речь заходила о чем-то запретном и обнажала его способности к коммуникабельности, улыбнулся.
– Всегда все решают связи… Как я счастлива, что увидела тебя, Саша!
– И я рад, – искренне заверил Жалов. – Рад, что, спустя столько лет, удалось найти друг друга. Подумать только. Мне твой адрес дала какая-то учительница!
– Я переписывалась с ней. Она много мне рассказала об общих знакомых. Так страшно переезжать никуда и не знать даже новое место обитания тех, кто значил для тебя что-то. Страшно все, что