Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов. Дмитрий Костюкевич
веры. Как Белая Королева. Как хронопласты.
– Что? Чего ты хочешь?
– Останусь здесь, Дерево… будешь меня терпеть…
– Пожалуйста…
– К чёрту всё…
*
Внезапно в его голову врывается голос. Динамики шлемофона молчат. Брод видит густую радужную полосу перед глазами – именно перед глазами, а не за поликарбонатным забралом, – и приседает от нахлынувшей слабости.
– Эй, ты меня слышишь? Какие-то помехи на линии…
– Что? – шепчет он.
– Брод, я сказала, что пожалуюсь твоему начальнику.
Голос. Бобо. Брод тянет в пустоту руку. К переливам и вспышкам загадочного неба. Вентиляционные капилляры скафандра обдувают лицо, сушат слёзы.
– Да… – говорит он. Потом словно просыпается.
Он сыграет эту ужасную роль, если нет другого способа приблизиться, вспомнить, прожить хоть миг снова. – Этот старый хрыч с ума сойдёт от твоего голоска. Пожалей своего мужчину.
– Я подумаю.
– О. Это так великодушно, госпожа.
Он повторяет всё это, как заученную наизусть пьесу. Так и есть. Постановки влажных ночей. Его диалог с прошлым. Жестокий и прекрасный сон. Её утерянный голос, но сохранённые слова.
– Так тебя ждать к восьми?
– Непременно. Если вы разрешите поужинать с вами.
– Запрос принят. С удовольствием.
– Я люблю тебя, милая.
– Я должна тебе что-то сказать…
– Не сейчас, милая, дома. Давай дома.
– Хорошо.
– Я скоро…
Внезапно он начинает дрожать. Не так, как до этого, а дрожью хрупкой догадки. Надежды.
– Бобо, девочка моя… послушай…
Тишина. А потом:
– Да?
Она слышит. Она не играет по сценарию. Это не запись, не мнемоспазм.
– Затвори окна во всём доме. И сейчас же уходи из гостиной… закрой дверь, намочи тряпки, одежду и затолкай в щели.
– Милый… что происходит?
– Слушай меня, слушай, пожалуйста. Сделай, как я говорю, и спускайся в подвал. Закутай лицо в какую-нибудь мокрую материю, несколько слоёв. Ты меня слышишь? Слышишь?
– Мне страшно, Брод. Зачем?
– Просто сделай, – он едва не срывается на крик. Облизывает сухие губы. – Я люблю тебя. И… скоро буду дома. Хорошо?
Он падает. Шлем ударяется о камень – в углу визира жёлтым вспыхивают индикаторы.
– Ты меня слышишь? Милая?! Бобо!
Вокруг – шум. Он утихает. Скатывается вниз шелестом.
Она его слышала. Она сделает. Ему чудится, что он расслышал: «Возвращайся скорее…»
Перед глазами тускло пульсирует пыльца на шляпке «гриба».
Он переворачивается на спину и смотрит на золотистые переливы игольчатых темпоральных всполохов, пронзающих антиэнтропийные вихри. Они играют в неведомые игры по неведомым законам в ветвях туманности Радужного Дерева.
Он будет ждать…
Он вернётся… и не будет поздно.
Где-то. Когда-то.
– Девочка