#БабаМилосская. Наши: «Код да Винчи» и саги Толкиена. Дмитрий Сивков
А вы благодарный слушатель, Георгий Петрович.
– Я бы сказал – профессиональный. В журналистском деле умение слушать не менее важно, чем писать.
– Будем считать, нам обоим повезло. Так вот, что касается своего рода «конструктивизма» статуи, то уже позже, в Париже некий Клод Тарраль выяснил причину такой особенности. Этот богатый меценат и покровитель искусств, кстати, тоже изрядно приложивший руку к мистификации образа, определил, что статуя высечена из особого сорта мрамора – coraliticus, как его называли в античные времена. Обычно скульпторы того времени использовали паросский мрамор, но этот сорт, доставляемый из Малой Азии, превосходил его качеством, так как напоминал слоновую кость. Правда, у него имелся и недостаток – порода не образовывала больших монолитов, её куски едва превышали метр. Может, для какого другого изваяния такое и было бы минусом, только не для этого. И дело даже не в том, что милоссцу с его юными помощниками не пришлось пупы надрывать, поднимая его из крипты. Так уж получилось, что транспортабельность сыграла большую роль в весьма и весьма интересной, я бы даже сказал, захватывающей, судьбе скульптуры.
Что касается рук, то их, как я уже говорил, не было. Хотя немало свидетельств обратного. «Одежду, закрывавшую её лишь до бедер и ниспадавшую на пол широкими складками, она придерживала правой рукой. Левая была слегка поднята и изогнута – в ней она держала шар, величиной с яблоко», – так описывал свою первую встречу с Богиней Жюль Дюмон-Дюрвиль. Помните, я говорил про французский корабль «Л» Шевретт», что бросил якорь в одной из бухт острова? Так он был лейтенантом на этом гидрографическом судне.
Сейчас пишут, что молодой человек – на тот момент ему было 29 лет – был заядлым любителем античности. Это, конечно, можно принять за выдумку, учитывая то, как по прошествии времён любят романтизировать и сами времена, и людей оных. Скорее можно предположить, что при заходе в порт во время плавания думают о другом. Верно, Георгий Петрович? Кому это знать, как не вам, ведь вы тоже в молодые годы, как говорится, бороздили просторы мирового океана?
– Если вы про портовые кабаки и проституток, то у советского матроса денег на них не водилось. Помнится, суточных всего доллар начисляли, за рейс полторы сотни набегало, так что едва хватало ширпотребом где-нибудь на рынке затариться. Да и не думаю, чтобы на каком-то занюханном островке можно было как следует развеяться.
– Вот как приятно иметь дело со знающим человеком! Нередко приходилось тем, кто думает, что Дюрвиль охотнее бы изучал таверны и бордели, чем занимался поиском артефактов, напоминать о том, что Милос – это не Марсель или Кале. В плане доступных и незамысловатых развлечений остров был целомудренней, чем, скажем… да хоть ваш Нижний Тагил в годы первых пятилеток.
– Да что все привязались к этому городу? Таги-и-и-ил! Два шута гороховых: один – вятский, мужик хватский, другой – сочинский