Детектор лжи. Анатолий Агарков
способности – ты настоящий финансист. Если согласишься стать моим казначеем, я с удовольствием доверю тебе распоряжаться своими тратами. Не торопись с ответом, подумай.
На мой взгляд, это был хитрый ход – Светка как бы получала права жены, и в то же время за мной оставались все свободы холостяка. И ведь повелась, голубка – согласилась. Своих проблем невпроворот, она ещё и мои на себя взвалила. Ну, а как же? За квартирой нужен догляд? Нужен. Светка тряпку из раковины выкинула – губку приобрела. Средство для чистки ванны, зимнюю свежесть для белья или, как его, отбеливатель, притащила. В магазин бежит за продуктами – мне покупает. Время есть – что-нибудь приготовит, нет, готовое из дома прихватит. Я от её присутствия в квартире чуть было не обленился. Свои обязательные субботние генуборки Светке доверил. И стирки. Остались за мной только утренние пробежки и роль мужчины в постельных сценах.
Обиды прежние со временем подзабылись, и жизнь засияла, будто солнце из-за туч выглянуло. Ну а Светка, как жена счастливая, пришла в полное смирение. Может, поверила в мою мечту? Ведь что такое счастье? Это не жратва от пуза, не самые стильные прикиды со шкатулками драгоценных побрякушек и даже не собственный авто с мотором силищей пятьсот лошадей. Счастье – это мечта о жизни, в которой, что пожелаешь, то и будет. Не всякому Ротшильду такое дано. Я уже давно лечу мечтами все болячки сучьей жизни в поганом мире, где одним всё, а другим что-то коричневое на палочке, но не эскимо. И хотя знаю, что все мироздание затеяно ради каждого из нас, смерти в нем не избежит никто – ни богатый, ни бедный. Какой она выйдет – загадка для всех. Поэтому неустанно молю – Господи, спаси от кончины медленной, мучительной, унизительной. Вот и все секреты моего личного счастья.
Ну, а бабам для счастья ещё мужчину подавай. Жалко их, бедных – как им на свете погано живётся, когда все мужики – сволочи и паскудники. Только Светке со мной повезло….
А вот и снег – зима продолжалась. С серого, неубедительного неба закружился колючий пух, на асфальте позёмка – шины скользили по нему, словно по черному льду. Притормозил у остановки, жестом пригласил зябнущих и скукожившихся в салон. Не хотите? Ну, стойте – подождём сговорчивых: мне в автомобиле комфортнее, и я люблю, когда падает снег.
Подъехал ещё один бомбила, перебрался в мою машину:
– Что, не садятся? А ты приглашал? Активней надо, а то не дай Бог….
– На руках заносить?
А вот и гоблин – лёгок черт на поминок – подрезал меня, выскочил и зашёлся таким бешенным матом, что из толпы на остановке донеслось уважительно:
– Смотри, как толково излагает.
Слушать, как заливается истинный профессионал площадной брани, для иных наслаждение, а мне-то как раз наоборот. Вид его, скажем мягко, был неприятен – глаза налились кровью, кадык дрожал, негвардейская грудь тяжело вздымалась, голова болталась на тонкой шее. Красная, поросшая пегой щетиной рожа дёргалась злобным тиком. Только что говорили у ДК