Куриный бульон для души. 101 история для мам. О радости, вдохновении и счастье материнства. Джек Кэнфилд
страхом и ненавистью, которые окружали СПИД в те времена. Райан хотел снова ходить в школу, но его не пускали обратно. Родители боялись, что их дети заразятся ВИЧ, находясь с Райаном в одном классе. Мы боролись за то, чтобы ему разрешили учиться, и победили, но враждебное отношение и давление общественности пагубно сказались на нашей семье. Мы решили переехать в другой город.
В новой школе Райана все было совершенно по-другому. Студенты очень сердечно приняли его у себя: они рассказывали в школе о СПИДе и помогали ученикам побороть страх перед этой болезнью. Райан посвятил свою жизнь просвещению людей. Он рассказывал о СПИДе всему миру – на телевидении, в журналах, газетах. Это помогло нашей семье принять свою участь и частично облегчило боль.
Мы научились жить со СПИДом. Эта болезнь страшна тем, что приносит одну сильную инфекцию за другой. Я боялась, что каждое покашливание, каждое повышение температуры могло быть последним. Со СПИДом никогда не знаешь, насколько серьезен тот или иной симптом. Пациент постоянно заболевает, не успев оправиться от предыдущей болезни.
Райан почти всегда был в хорошем настроении. Даже лежа в больнице, он старался улыбаться мне, когда я входила в двери. И все же иногда он расстраивался и начинал дуться – если не мог из-за болезни или учебы пойти на концерт, или встретиться с интересными людьми, или поехать в необычное место. Тогда я могла отругать его. Он сразу раскаивался и извинялся передо мной. Он писал мне записки и посылал открытки.
Если больной человек никогда не раздражается, значит, он святой. Если вы заботитесь о больном человеке, вам ни в коем случае нельзя близко к сердцу принимать его вспышки ярости, потому что на самом деле за него говорит болезнь или лекарство. Злые слова исходят не из его искреннего и любящего сердца.
Однажды Райан просто схватил меня за руку и начал помахивать ей.
– Райан, ты обычно делаешь милые вещи, когда тебе что-то нужно. Чего ты хочешь?
– Нет, я ничего не хочу. Разве сыну нельзя подержать маму за руку?
– Ну хватит, Райан…
– Нет, мама, правда. Я хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала. За то, что ты всегда была рядом.
Никто и никогда не сможет отнять у меня эти слова. Никто не сможет отнять у меня то, что я почувствовала в тот день как мать.
Я помню, как кто-то однажды спросил меня:
– Как же ты живешь, Джинни, зная, что твой сын скоро умрет?
Я ответила:
– Мы не думаем о смерти. У нас нет на это времени. Если дать этим мыслям волю, они сожрут тебя. Нужно продолжать жить, вкладывая смысл в каждый день и час.
Каждый сорняк, что я выдираю, – это кусочек скорби, который я отталкиваю от себя.
Наконец настало то роковое время, когда тело Райана сдалось. Пока Райан был подключен к аппарату жизнеобеспечения, я разговаривала с ним. Наверное, он ничего не слышал, но мы включали ему музыку. Он ничего не видел, но мы, вставая на шаткие стулья, развешивали плакаты и флажки на стенах поверх экранов, проводов и пищащих мониторов. Мы не хотели бросать его одного.
Стоя