Осень в Задонье. Повесть о земле и людях. Борис Екимов
мент, громко сказал: «Подаянок не берем. Обнаглели!» И начал рвать и бросать вниз бумажки, прямо шоферам на головы. Вначале не поняли, потом увидели, дошло: «Деньги рвет… Наши…» Милиционер сделал свое дело и ушел с балкона. Пополам разорванные купюры в ночном безветрии веером опустились на асфальт, лежали, ясно видимые в прожекторном свете. А рядом была тьма.
Шофера завздыхали, переминаясь с ноги на ногу. Подниматься с документами наверх теперь было бесполезно. А что делать?..
Разговаривали шепотом.
– Мало дали…
– Как всегда… Обычная такса.
– Это Сашка Золотой, – сказал кто-то. – Он всегда вдвое больше берет.
– Кто знал, Золотой он или Серебряный. Заглот.
Старший колонны, мужик пожилой, бывалый, приказал:
– Не бухтите. Пойду попытаю. Сколько надо…
И стал неторопливо подниматься по крутой железной лестнице к ярко освещенному кубу, откуда доносилась музыка, разговоры и женский смех. Видно, там гулеванили.
Потянул легкий ночной ветерок, и порванные деньги с шуршанием поползли от навеса на проезжую часть. Их стали поднимать:
– Можно склеить… Должны принять в банке. Заменят…
Подобрали все. Курили, ожидая старшего: с чем он вернется?..
А Иван ждать не стал. Одним разом навалилась тяжкая усталость, телесная и душевная, которая копилась все долгое лето: еще в марте он начал мимозы возить из Краснодара, потом пошло-поехало…
Теперь – сентябрь. И все одно и то же: кабина, дорога, базы, рынки, менты, барыги, тревога, недобрые ожидания, тоска по дому, жене, сыновьям, которых все лето, считай, не видел; и обещанной рыбалки они так и не дождались, а ведь мечтали: река ли, озеро, палатка, костер… Господи… И все из-за чего? Из-за этих денег, проклятых бумажек. А эта красномордая скотина вылезла, изодрала бумажки и выбросила. Не бумажки он рвал и выбрасывал, но человеческой жизни дни: Ивана, его сыновей, жены, отца, матери, братьев – всех одним разом.
Горечь и усталость навалились. Жить не хотелось. А впереди еще…
Одно лишь было спасенье: повернуться и уйти, уехать домой.
Так он и сделал: ни слова не говоря, пошагал к своей машине, которая стояла последней в караване КамАЗов, в ночной тьме. Дошел до нее, залез в кабину, завел, развернулся и поехал домой. Никто его не остановил.
К утру Иван был уже дома. Он оставил у подъезда машину, про дыни забыв, а в квартире, даже не раздеваясь, сразу лег на диван и заснул. Проспал он, с невеликими перерывами, почти двое суток. Проснулся в первый раз, разделся, помылся – и в постель. Потом еще раз встал среди ночи, чаю попил, чего-то поклевал, и опять на сон потянуло. Спал и спал.
Жена испугалась, пробовала его тормошить:
– Ты заболел? Что с тобой? Что случилось?
– Посплю, посплю… – бормотал он умоляюще. – Можно, я посплю.
Жена отступилась.
Проснулся окончательно Иван поздним утром, не сразу поняв, где он и что с ним, словно пришел в себя после тяжкой болезни ли, долгого