Жернова. 1918-1953. Книга девятая. В шаге от пропасти. Виктор Мануйлов
приказание! – дернулся младший сержант и обиженно закусил губу.
Глава 27
Командный пункт дивизии полковника Сменщикова представлял из себя землянку в обычные три наката, расположенную на скате холма. В землянку вел длинный, извилистый и узкий – двоим едва разойтись – ход сообщения, прикрытый сверху ветками и дерном. Корреспондента «Правды» здесь ждали, предупрежденные из штаба армии, хотя сам новоиспеченный полковник Сменщиков особых восторгов не выказывал, был сух, предупредителен, прежде чем ответить на вопрос, дергал себя за седой ус и косился на своего комиссара по фамилии Рудько, проявлявшего чуть большее радушие к столичному гостю.
Оба, командир дивизии и комиссар, были примерно одного возраста – лет за сорок с небольшим, на лицах обоих лежала та усталость, которая копится быстро, но от которой избавляются годами, из чего наблюдательный Алексей Петрович сделал вывод, что его собеседники хлебнули лиха выше головы и как раз там, где эта усталость может появиться за несколько недель, а то и дней. Ему даже показалось, что он видел кого-то из них в Березниках. Впрочем, там все выглядели одинаково, как будто их специально усредняли и подгоняли друг под друга, лишая индивидуальных черт.
Пока два расторопных пожилых дядьки, очень похожих на того, что дежурил у входа в траншею, в белых замурзанных куртках поверх гимнастерок, накрывали на стол, разговор не клеился и вертелся вокруг недавних боев.
– Вам повезло, – говорил Сменщиков усталым голосом. – Два часа не прошло, как отбили очередную атаку. Вчера они атаковали танками при поддержке пехоты, сегодня наоборот – пехотой при поддержке немногих танков. Атаковали лениво, без обычной настойчивости. Артподготовка тоже была слабой. Ясно, что танки и артиллерию перебрасывают в другое место, будут пробовать прорваться там, а нас пытаются сковать, лишить маневра. Моя дивизия стоит не на главном направлении, основные бои идут вдоль Старой Смоленской дороги, если немцы там прорвутся, нам придется отходить, чтобы не оказаться в окружении. – Помолчал, подождал, пока вышли дядьки, предложил: – Прошу к столу. Мы еще не обедали, вас ждали. Так что заодно и поговорим…
И крикнул кому-то, кто находился за брезентовым пологом:
– Рамишев! Давай к столу! Обед стынет.
Вошел Рамишев, очень крупный мужчина, лет на пятнадцать моложе комдива и комиссара, совсем другой человек по складу и, видать, по жизненному опыту.
– Мой начштаба майор Рамишев, – представил его Сменщиков. – До сорок первого года работал в генштабе, теперь вот в дивизии. На нем все и держится.
Рамишев смущенно улыбнулся, пожимая руку Задонова, пробормотал:
– Товарищ полковник явно преувеличивает. Просто я – сравнительно грамотный оформитель его приказов и распоряжений.
– Не прибедняйся, Рамишев. Идея мертва, пока она не примет практически пригодную форму. А форма эта означает, что каждый солдат должен знать свой маневр. Командир – тем более. И все это зависит от знаний и головы начштаба. А то товарищ корреспондент