Лживая весна. Александр Сергеевич Долгирев
аппетит и настроение, читает записки доктора Аумюллера, но не смотрит фотографии, а вот дома его работа отыгрывается на нем в полной мере.
Из записок извлечь удалось немного. На теле Андреаса и Виктории были обнаружены гематомы, возможно оставленные сапогом. Посмертные они или нет, доктор ответить не решился. По большому счету, это было все. Обо всем остальном Аумюллер писал в отчете. Результаты разочаровывали. Хольгер надеялся, что доктор вспомнит хотя бы какую-нибудь деталь.
За окном, между тем, начинался дождь. Вюнш внимательно всматривался в дорожки, оставляемые каплями на стекле, будто силясь найти в них ответы на мучавшие его вопросы. Взгляд его, помимо воли, перешагнул через стекло и Хольгер увидел улицу за окном, а кроме улицы он увидел фройляйн Кренц. Она вновь была с непокрытой головой и без зонта, она вновь была стремительна, и вновь показалась Вюншу совсем юной. Только сейчас у нее в руках не было листков. Она прошла мимо окна, за которым сидел Вюнш, но остановилась, будто в задумчивости, перед входом в пивную, обернула голову на небо и, очевидно, приняв решение, зашла внутрь.
Фройляйн Кренц не была завсегдатаем пивной, поэтому на нее не распространялось чудное умение Харрера встречать постоянных клиентов заранее. Взгляд ее в некоторой растерянности блуждал по столикам. Был вечер, и свободных мест было мало – лишь пара столов в глубине зала.
Хольгер, не вполне осознавая свои действия, поднял руку в тот момент, когда ее взгляд скользил по той части зала, где сидел он. Девушка заметила этот жест и, растерянно улыбнувшись, начала пробираться к нему мимо шумных компаний и одиночек, мимо тех, кто только пришел и тех, кто уже собирался уходить.
– Добрый вечер, фройляйн Кренц.
– Д-д-добрый вечер, оберком-м-миссар Вюнш.
Она отчаянно старалась скрыть свою дрожь, но ей это совершенно не удалось. Хольгер остановил, несшую мимо него кружки с пивом, официантку и заказал:
– Глинтвейн для фройляйн и одно пиво.
Фройляйн Кренц благодарно улыбнулась.
– Спасибо большое.
Голос ее больше не дрожал.
– Не за что, фройляйн Кренц. Что же вы зонта не носите, так ведь и заболеть можно?
– Не люблю зонты.
– Очевидно, быть сухой вы тоже не любите…
Еще до того как закончить фразу, Хольгер понял, что он полный идиот.
– Простите меня, я просто немного устал. К тому же, скажу вам по секрету, я тоже не люблю зонты.
– Не извиняйтесь, оберкомиссар Вюнш. Теперь мы квиты за то, что я вас не заметила два дня назад.
«Не только в тот раз вы меня не заметили» – автоматически отметил про себя Вюнш. Она сняла с рукава свою повязку со свастикой и, аккуратно свернув, убрала ее в карман пальто.
– Вы входите в Союз девушек или в Женскую организацию36?
– Да, занимаюсь общественной работой и помогаю нашей партии.
«Не ответила на вопрос…»
– Я видел, как вы несли листовки пару дней назад. Вы занимаетесь этим после работы?
– Да, иногда разношу
Союз немецких девушек – женская молодежная организация НСДАП для девушек в возрасте с 14 до 18 лет. Обыкновенно по достижении 18 лет девушка вступала в Национал-социалистическую женскую организацию.