Лесник и его нимфа. Марина Нефедова
неуверенно шумел и не спешил закипать. Лита, сунув руки в карманы, стала ходить между столами и бесцеремонно рассматривать всякие фотографии, открыточки, фигурки и штучки на столах.
– Это что за лепетулечка? – спросила она, разглядывая фото под стеклом на одном из столов.
– Дочка заведующей.
– А… Здесь, кроме тебя, одни женщины работают? Целых раз, два, три, четыре, пять тетенек?
– Да, – ответил он, выкладывая в тарелку печенье.
– А твой стол этот? – Она показала на стоявший в углу маленький стол бедного лаборанта. Он был один без всяких штучек. С бумагами и какими-то книжками.
– Вы угадали, – ответил он, не отрываясь от насыпания сахара из пакета в банку.
Лита остановилась напротив окна.
– Клевый вид. Покурить бы. Где у вас тут курят?
– На лестнице.
– Ты куришь?
– Нет.
Она вышла на лестничную площадку. Вверх вела пожарная лестница. Лита пригляделась, затягиваясь, – люк был не заперт.
– Слушай, а крыша у вас тут есть? В смысле, вылезти на нее можно? – крикнула она ему в комнату.
– Зачем?
– Просто так. Там люк открыт. Ты лазил здесь на крышу когда-нибудь? Я лично очень люблю лазить на крыши всяких старых зданий. Давай? Или я одна.
Он вышел на площадку и в первый раз посмотрел на нее с любопытством. Потом молча зашел в комнату, вышел со стулом. Первая ступенька пожарной лестницы была довольно высоко.
Он постоял немного, посмотрел на люк. Потом поставил стул и перелез с него на лестницу. Лита быстро докурила, не сводя глаз с люка. Лаборант, забравшись по лестнице, аккуратно его открыл.
– Тут чердак.
Лита полезла следом. На чердаке было темно. Она стала зажигать спички и обнаружила дверь на крышу – но на ней висел замок.
– What a pity[1], – сказала Лита, освещая замок.
– Посвети, пожалуйста. – Лаборант покопался с замком. – Он не заперт. – И он открыл дверцу в белый день. Там шел мелкий дождь.
Саша осторожно встал на старое железо. Лита вылезла следом.
Крыша была мокрая и почти плоская. По краю шел бортик, правда, с редкими перекладинами. Но было неопасно. Лита пошла по крыше, взмахивая руками, как птица. Лаборант шел следом. Напротив был дом. Вид сверху на окна и балконы. На одном балконе лежало штук сто зеленых бутылок. Лита закурила и стала молча на них смотреть.
– Четвертый этаж, невысоко, – наконец проговорила она.
Она стояла, уставившись на эти зеленые бутылки, потом подошла к самому бортику и взглянула вниз. Внизу шла какая-то женщина.
– Ну как? – вдруг спросила Лита. – Тоска, правда? Ненавижу все это. Серые дома, серый город, серая жизнь. Каждый день одно и то же. Можно сдохнуть. Правда?
Она повернулась к лаборанту и посмотрела ему в лицо. Он молчал.
Действительно, вокруг все было серым. Даже глаза у лаборанта. Серо-зелеными, как море в Крыму зимой.
– Да? – снова спросила Лита.
– Нет, – после некоторой паузы ответил он.
Лита
Какая жалость (