Филипп Август. Эрнест Дюплесси
с отшельником стоял низенький мужчина с седыми волосами, богато одетый, живые и проницательные глаза которого, властные черты и резкие движения выдавали человека вспыльчивого характера, не привыкшего к противоречию.
Он смотрел на эту сцену скорее с любопытством, чем с сочувствием. Взор его переносился даже с каким-то раздражением с раненого на молодую женщину лет двадцати, которая была его дочерью и прекрасное лицо которой, обращенное к раненому, горело кротким состраданием и нежным беспокойством.
В то время, когда все женщины, даже самые знатные, должны были, по обычаю, оказывать помощь раненым рыцарям и имели первоначальные понятия о хирургии, поступок молодой дамы был весьма естественным. Без жеманства и ложного стыда она стояла на коленах напротив отшельника и в своих нежных ладонях держала руку Куси, подстерегая минуту, когда он придет в чувство.
Граф д’Овернь остановился у входа в грот, с беспокойством ожидая результата кровопускания и не смея прервать молчания. Гуго де Барр последовал за ним, как и любимый паж Куси, Эрмольд де Марси, пятнадцатилетний юноша. Испугавшись крови, Эрмольд схватил Гуго за руку.
– Они его убьют, – сказал он шепотом. – Посмотри, как хозяин бледен.
– Молчи, сумасшедший, – отвечал Гуго де Барр также тихо. – Разве ты никогда не видал, как наш цирюльник пускает кровь старому барону?
– Этот отшельник имеет дурные умыслы, говорю тебе, – настаивал парнишка. – Посмотри, как он рассматривает карбункул, служащий печатью сиру Ги. Он хочет его убить, чтобы потом обокрасть.
– Ты что, рассудка лишился? – возразил его старший товарищ почти с негодованием. – Разве граф д’Овернь, знающий хирургию не хуже священника, позволил бы пролить кровь своего брата по оружию, если бы не знал, что это для его пользы… Посмотри, вот сир Ги открывает глаза. Господь да благословит вас, святой отшельник, за помощь, которую вы подали господину! – прибавил он вслух.
Куси в самом деле опомнился от обморока. Он обвел грот еще затуманенным взором и, узнав графа д’Оверня, промолвил голосом слабым, но с веселой улыбкой:
– Ну, Тибо, я чуть было не прыгнул дальше, чем хотел, и Зербелин чуть было не унес меня прямо в рай.
Приметив молодую даму, стоявшую на коленях возле него, он прибавил вежливым тоном:
– Тысячу раз благодарю вас, прелестная сударыня. Вы возвратили мне больше сил, чем я смел надеяться, и я могу теперь встать. Дай мне руку, Гуго.
Но отшельник властно положил ладонь на грудь молодого человека и сказал тоном более насмешливым, чем сострадательным:
– Имейте терпение, сын мой. Может быть, этот жалкий мир не весьма приятное местопребывание. Однако если вы не хотите променять почетное место, которое в нем занимаете, на шесть футов земли в углу кладбища, надо лежать спокойно. Мы перенесем вас в Сен-Павенскую часовню, где вы найдете помещение более приличное для больного и где я поставлю вас на ноги в два дня, если ваш мудрый ум согласится слушать мои