Исповедь идиота – 3. Избранное. ДОМ
поляне, Женька начинал носиться, как угорелый, делая широкие круги. Это было не просто выражение его накопившихся эмоций или погоня за бабочками да птичками, это было большее. Со стороны можно было подумать, что у пса «сорвало крышу». Женька, как смерч, носился вокруг, буреломом ломая кусты. Иногда проносясь в нескольких сантиметрах от меня, он демонстрировал свои возможности. Пёс, знавший об этом моём увлечении не понаслышке, разминался. Это продолжалось пока я, достав оружие, заканчивал свою подготовку к охоте. Увидев, что я завершил сборы, Женька подбегал и, глядя мне в глаза, выпрашивал оценку его готовности. Если я, теребя загривок пса, говорил: «Молодец!» Он преображался. Поведение моего друга становилось деловито – сдержанным, ведь он шёл со мной на охоту, а это дело серьёзное.
Дальше каждый из нас выполнял свои обязанности. Пёс, бегая кругами и глубоко сопя, искал след, я полностью полагаясь на него, мог, любуясь окружающим миром, наслаждаться жизнью. Мы не жаждали крови. Охота для нас была атрибутом единения. Она, укреплённая тайной, вырабатывала адреналин и усиливала нашу ответственность друг перед другом. Зачастую, не сделав ни одного выстрела, без добычи, уставшие и голодные, мы шли домой довольные проведённым вместе временем. Природа нас манила своей гармонией и искренностью, в которой существовали свои законы, где нет суеты и подлости, где происходит единение душ, а не единение сословий. Ведь мы не играли с природой, а жили ею.
Так было и в тот холодный ноябрьский день. Пройдя много километров, так и не сделав ни одного выстрела, я решил прочесать колхозный виноградник и заодно поживиться, пропущенными в уборку, одиноко висящими кисточками, сладкого, превращающегося в изюм, винограда. Женька молча со мной согласился. Сильный, холодный ветер, срывая капюшон, дул мне прямо в лицо, но я не сдавался. У пса дела тоже были не лучше. Мощный поток воздуха, не задерживая запахи у Женькиного грязного от старания носа, с большой скоростью уносил их безвозвратно вдаль. Пёс нервничал.
Найдя одиноко брошенную, слегка примороженную кисть винограда, я с удовольствием поглощал её, забыв об охоте. Холодный, сладкий виноград, сводя зубы, замораживал мои мозги, в которых, как в заевшей пластинке, повторялась одна и та же мысль – надо идти домой. Вдруг Женька, преградив своим телом мне дорогу, тихо зарычал, своим поведением показывая, что рядом кто-то есть, но кто и где я не видел. Не создавая шума, я снял с плеча оружие. Знавший о нём не понаслышке, Женька, как по команде, ушёл за мою спину. Всматриваясь и бессмысленно водя стволом по сторонам, так никого и не увидев, я сдался. Пёс все это время, тихо поскуливая от нетерпения, рвал и метал. Рыча и гребя лапами землю, видимо внутри себя ругая меня за бестолковость, он рвался в бой. Подняв ствол вверх, я дал ему сигнал к действию. Женька пулей рванул из-за моей спины. Я был ошарашен, опередив пса на доли секунды, прямо из под моих ног выскочил большой, длинноухий