Письма с Истра. Кирилл Берендеев
собирать чеки из магазинов, пересчитывать расходы. А вдруг и это подошьют, кто знает. Дедушку ведь тоже взяли за острое слово на десять лет, ровно такая же десятка «за попрание основ» грозила теперь внуку. Как будто ничего не переменилось.
Друзья, с которыми он встречался незадолго до отъезда, шутили на счет предполагаемого убежища – хороший повод прогуляться по кафе-шопам. Он пожимал плечами: связей нет, знакомств ни там, ни тут, вот разве у брата друг бежал еще в тринадцатом туда, даже адрес организации сохранился. Почему и он следует стопами неизвестного. Название странное – «Либеро», он вспоминал, как в итальянских боевиках карабинеры, бегавшие по этажам в поисках боевиков, кричали это слово. На манер американского спецназа. Но в волонтеры встретили достойно, завалили проспектами, выдали адвоката, вернее, приставили одного из своих, на котором еще человек двадцать-тридцать просителей, нашли место в коммуне. Денег, купленных от продажи авто брата и бабушкиных медального самовара и сервиза должно было хватить на месяц, а там…
Месяц как раз подходил к концу, а у него еще оставалось почти сто евро. Последнюю декаду он жил в депортационном центре, а там все бесплатно, кроме надежд. Адвокат еще куда-то обращался, к кому-то ходил, слал СМС, иногда звонил, – вот только душу уже не грел. Оставалась нерассмотренной апелляция о незаконном переводе в центр, больше похожий на гетто – перемещение по территории и выход за пределы строго ограничен. И каждый день автобусы увозили просителей в неизвестность. В Освенцим, из которого они, сирийцы, курды, белорусы, уйгуры, афганцы, сомалийцы – пытались когда-то и как-то выбраться.
Знакомств он не завел, ни там, ни в коммуне. Знал только одну девушку – секретаря «Либеро», которая определила ему место жительства, определила защитника и засыпала рекламой. Еще показала местную русскоязычную газету, со статьей про него, он попросил на память, хотел собирать. Впрочем, больше о нем не писали. Оно и к лучшему, убеждал брат, переписывавшийся с ним через мессенджер, меньше вероятности нарваться. И не бузи там, а то я слышал, многие возникают, их в первую очередь высылают. А на тебя уже дело завели, потом второе, третье. За каждую запись в блоге, выходит.
Во вторую встречу со стариком, он узнал, что афганец неграмотен, заполнять справки ему помогала Мари, та самая секретарша, знавшая четыре языка; спасибо ей, хорошая девушка, дай бог ей здоровья и детей побольше. Моих-то война сожрала, один остался. Вот надеюсь, к двоюродному брату пробиться, он год назад вид на жительство получил. Золотые руки, любой танк мог восстановить. Молодой человек долго слушал сбивчивый рассказ про войну с «шурави» и талибами, старик перескакивал с одной на другую, путая и себя и собеседника, наконец, не выдержал, напомнил, что его отец защищал Саланг, который афганец пытался взять. Тот бровью не повел, переключился, будто сенсор от хлопка ладоней, снова заговорил, как