Гуннхильд, северная невеста. Елизавета Дворецкая
Но и он, как всякий высокородный, был обучен искусству скальдов, по крайней мере, мог быстро сложить пару строф, к тому же сама гостья дала ему образец.
Людям всем я ведом, –
охотно ответил он, подтверждая ее слова.
Фрейр котлов сраженья,
Льда руки дробитель,
Солнца вод убийца.
Есть еще прозванья:
Ясень прялки Гёндуль,
Видур гребня Хильды –
Так зовется конунг.
– Вижу я, что умом ты не хуже, чем видом, – Гуннхильд снова улыбнулась. – Не кем иным ты не можешь быть, кроме как Кнутом, сыном Горма и Тюры.
– Ты права. А ты не можешь быть не кем иным, как Фрейей, Невестой Ванов.
– Ведь сегодня первый день весны. Вы призывали Фрейю и поднимали кубки в ее честь и в честь брата ее Фрейра – дивно ли, если она услышала и пришла разделить с вами радость этого дня?
– Тогда я прошу тебя сесть рядом со мной и разделить также угощение! – охотно предложил Кнут и указал ей место рядом с собой.
Изящно приподняв платье и дав ему краткий миг полюбоваться ее кожаным башмачком, Гуннхильд прошла ближе и села на скамью.
– Угощенье богине! – крикнул Кнут, махнув рукой своим людям. – Что разинули рты?
– Да уж мы сомневаемся, хороша ли эта еда для такой знатной гостьи? – пожал плечами один из его людей, Холдор, уже немолодой хёвдинг. – Ведь богиня привыкла у себя в небесных палатах питаться… – Он задумался, пытаясь вообразить небесные блюда. – Молоком и медом?
– Никогда не поверю, что у такого удачливого вождя не найдется молока и меда, – засмеялась Гуннхильд.
– Да уж… вроде что-то здесь такое было, – согласился Холдор и сделал знак дренгам. – Ну, чего расселись, как на свадьбе, пошарьте там в кладовых!
Посуду из усадьбы королева Асфрид увезла, и Кнуту приходилось пользоваться собственной, взятой в поход. Поэтому перед Гуннхильд очутилась обычная деревянная миска с щербатым краем, но она поблагодарила с улыбкой, точно это было дорогое блюдо из Грикланда, расписанное яркими красками. Но ела и пила она немного, лишь чтобы выразить благосклонность нынешним хозяевам. Ведь не годится богине, будто нищей бродяжке, набрасываться на еду за чужим столом. Кнут, не сводя глаз со своей соседки, предлагал то вина, то еще чего-нибудь из угощения.
– Ну, как там дела в небесных палатах? – расспрашивал Кнут.
Видно было, что он на самом деле не знает, как отнестись к этой девушке, считать ли ее богиней, норной, валькирией? Собственным пьяным видением?
– Все ли хорошо у Отца Богов? Может быть, ты принесла нам какое-нибудь его послание? Может быть, ты скажешь, велика ли будет моя удача в этом походе?
– Не могу тебя порадовать, Кнут-конунг. Чтобы стяжать славу в военном походе и порадовать своей доблестью Отца Ратей, нужна одна малость…
– Какая? – Кнут чуть ли не подпрыгивал на скамье от нетерпения, и Гуннхильд подумала, что душой он моложе своих лет. – Уж не думаешь ли ты, будто мне чего-то не хватает? У меня отличная дружина, посмотри-ка на них!
Он