Семейно-правовая ответственность. Сущность и правоприменение. Сусанна Карибян
что таким образом законодателем соблюдается баланс между позитивной и ретроспективной ответственностью, достигается ее единство. Невозможно рассмотрение семейно-правовой ответственности лишь с точки зрения одного подхода
– ретроспективного или позитивного. Их неразрывное единство выражает сущность единого по своей правовой природе явления
– семейно-правовой ответственности. Более того, государство в большинстве случаев (за исключением случаев, специально закрепленных в законе) «включается» в процесс, реализуя охранительное правоотношение, только по инициативе одного из субъектов брачно-семейных правоотношений. Можно сделать вывод, что до этого момента семейно-правовой ответственности как правоотношения не существует, а в момент его возникновения субъектами такого правоотношения становятся правонарушитель и государство, а «потерпевший лишь чувствует на себе действие мер семейно-правовой защиты»[103]. Такая логика рассуждений полностью выводит действие семейно-правовой ответственности за рамки семейного правоотношения, что, как представляется, не соответствует объективным обстоятельствам и видится весьма спорным.
Итак, С.Н. Тагаева, анализирует проблемы действия позитивной ответственности в семейном праве, но, исходя из ее рассуждений, можно сделать вывод о ее взглядах и подходе к семейно-правовой ответственности как к ретроспективной, что, на наш взгляд, сужает и ограничивает правопонимание и определение сущности анализируемого в данной работе правового явления.
П.А. Матвеев не дает своего собственного оригинального определения семейно-правовой ответственности, а цитирует определение Ю.Ф. Беспалова: «совокупность личных неимущественных, а в отдельных случаях и имущественных мер принуждения, ограничивающих и (или) лишающих отдельных семейных прав либо приостанавливающих их осуществление, а также устанавливающих дополнительные обязанности; предусмотренных семейным законодательством, применяемых судом, иным уполномоченным органом к лицам, совершившим семейное правонарушение, либо допустившим иное действие (бездействие), рассматриваемое семейным законодательством в качестве основания ответственности»[104]. Оно представляется ему наиболее удачным (даже по сравнению с определением Н.Ф. Звенигородской, которое он приводит в качестве примера в своей работе), но это определение сводит семейно-правовую ответственность к совокупности мер принуждения, применяемых к правонарушителю, т. е. фактически – к санкции, рассматривая семейно-правовую ответственность в контексте ретроспективного подхода. Полагаем, что нельзя согласиться с таким взглядом на семейно-правовую ответственность, т. к. ответственность – это не санкция и на это неоднократно указывалось в научной литературе учеными – специалистами в сфере семейного права[105].
Следует указать, что П.А. Матвеев отмечает позитивный аспект семейно-правовой ответственности
Тагаева С.Н. Объект и субъект правоотношения семейно-правовой ответственности // Вестник Пермского университета. 2014. Вып. 2 (24). С. 141.
Матвеев П.А. Семейно-правовая ответственность как самостоятельный вид юридической ответственности // Вестник Северо-Кавказского гуманитарного института. 2012. № 4. С. 162.
См., например, Турусова О.С. Правовая сущность и отличительные признаки семейно-правовой ответственности // Юридическая наука. 2011. № 1. С. 35.