Дар любви. Воспоминания о протоиерее Феодоре. Алексей Селезнев
Федюшей в больнице
Ранней весной, едва высохла поляна перед домом, вечером на Пасхальной неделе приехала няня Феди – Н. И. Она подарила своему любимцу лошадку с колясочкой. Восторгу не было конца! Федюше шел еще третий год, но он быстро научился крутить педали ножками. Колеса крутились, и малыш разъезжал по коридору. А утром всех потянуло на улицу – объезжать лошадку.
Солнце сияло, но дул холодный ветер и земля еще не оттаяла. Я не хотела выпускать Федю, ведь он только что, на Страстной неделе, перенес ангину… Но мать не послушались, одели малыша и пустились за ним на улицу. Всем было весело, никто в тот день не учился, т. к. это было накануне i-го Мая.
На другой день я сквозь сон услышала, что сынок мой маленький в своей кроватке как-то странно, тяжело дышит. Едва светало. Я дотронулась до лобика спящего ребенка, он был горячим, поставила градусник – 39,4°.
Я разбудила старшего сынка (десятилетнего Колю), послала его за медсестрой, которая жила рядом. Она, не заходя к нам, вызвала «неотложку». Рассвело. Федюша проснулся, но не поднимал головы, глазки его смотрели грустно. «Сыночек, врач приехал. Он тебя посмотрит, ты заболел», – тихо сказала я. Федя не издавал ни звука, но покорно дал себя осмотреть.
– Его надо немедленно госпитализировать, у него отек горла и даже шейки, он может задохнуться, – сказал врач. – Собирайте его, едемте с ним в больницу.
– Федюша, нас отвезут сейчас на машине в больницу. Там тебя полечат и здоровым вернут домой, – говорила я, укутывая ребенка.
– Только с тобой, – тихо прошептал он.
– Будь спокоен, я тебя не оставлю, – ответила я.
Ни с кем не прощаясь, мы быстро уехали, сказав только отцу и детям: «Навещайте нас».
Во Фрязинской больнице нас провели в отдельную палату, как с тяжелобольным. Здание уже не отапливалось, палата была холодная, пустая. Но я пододвинула кроватку ребенка вплотную к своей, прижала сыночка к себе, укутала с головой, чтобы греть его.
Сделали укол, и Федюша уснул.
Каждый час к нам подходила сестра, часто делали уколы, но Федюша не плакал, только ежился и вопросительно смотрел на меня. Я покрывала его ручки бесчисленными поцелуями, приговаривала:
– Немножко потерпи, сыночек, здесь так лечат, тебе станет от этого полегче.
Он прижимался ко мне и шептал:
– Только ты не уходи.
Так с непрестанной молитвой, призывая Господа, Богоматерь и святых, мы провели с Федюшей этот солнечный, весенний день. Через закрытое окно до нас доносилось чириканье воробьев и городской шум. Нас никто не тревожил, да и мне было ни до кого.
Стало темнеть. Я убедилась, что жар у ребенка спадает, и мы вместе уснули.
Утром сынок уже улыбался и ласкал меня нежными ручонками.
– Ты со мной, мне с мамочкой хорошо, – приговаривал он.
Мы покушали и пошли осматривать больницу. Я не спускала его с рук, а он с любопытством заглядывал в палаты, где лежали дети. А за окном мы вскоре увидели Федюшиных