Отечество. Дым. Эмиграция. Русские поэты и писатели вне России. Книга первая. Юрий Безелянский
белизной.
…Он самый насмешливый человек литературного Петербурга. И вместе с Лозинским самый остроумный. Его прозвали “Общественное мнение”…» (И. Одоевцева. На берегах Невы).
«Молодой, бодрый, чуть прилизанный, остроумный и часто задирчивый, но вместе с тем с каким-то душевным надломом. Это сразу в нем чувствовалось, да, собственно, он и не пытался свою “уязвимость” скрывать» (А. Бахрах. Из нигилизма и музыки).
В рецензии на сборник «Горлица» (Петербург, 1914) Александр Блок писал:
«…Книжка Г. Иванова есть памятник нашей страшной эпохи, притом – один из самых ярких, потому что автор – один из самых талантливых среди молодых стихотворцев. Это – книга человека, зарезанного цивилизацией, зарезанного без крови, что ужаснее для меня всех кровавых зрелищ этого века: – проявление злобы действительно нечеловеческой, с которой никто ничего не поделает, которая нам – возмездие».
«Зарезанного цивилизацией» – как Блок точно определил! Цивилизацией, временем, революцией, эмиграцией, болезнью, судьбою…
У меня к Георгию Иванову особое, личное отношение. В мае 1980 года приятель дал мне на одну ночь (и чтобы никому не показывать! – крамола!..) сборник стихов неведомого (это в 1980-м!) Георгия Иванова, привезенный нелегально, тайно, из Парижа… Книгу я прочитал залпом и выписал из нее множество стихов для своей коллекции, которую собираю еще со школьных лет. А затем в стол написал текст о поэте, с обильным цитированием его строк. Меня он поразил: «Я не помню у кого-нибудь такого глубокого отчаяния, такого мощного сгустка печали, такой черной тоски, как у Георгия Иванова».
Балтийское море дымилось
И словно рвалось на закат,
Балтийское солнце садилось
На синий и дальний Кронштадт.
И так широко освещало
Тревожное море в дыму,
Как будто еще обещало
Какое-то счастье ему.
Он трезво смотрел на жизнь. Не ждал «ни счастья, ни солнечного света». А молил о самой малости:
На этот бледный лоб немного льду,
Немного жалости на сердце это.
В те годы мало кто знал о Георгии Иванове, он был не «наш» поэт, не советский… Я написал материал о Георгии Иванове «Вернуться в Россию стихами…» и послал его в редакцию журнала «Отчизна», где печатались материалы об эмигрантах. Мой опус долго согласовывали в ЦК, мурыжили, тужились и не решились на публикацию. Лишь через несколько лет, когда наступила пора гласности, появились первые публикации об ошеломившем меня поэте.
В 2007 году вышла моя книга «99 имен Серебряного века», и в ней моя давняя любовь – Георгий Иванов. Вот это представление с некоторыми сокращениями.
…Среди поэтов-эмигрантов Серебряного века Георгий Иванов, пожалуй, был единственным, кого вычеркнули из истории литературы за его явно антисоветские стихи, к примеру, такие:
Россия, Россия «рабоче-крестьянская» —
И как не отчаяться! —
Едва началось твое счастье цыганское,
И вот уж кончается.
Деревни голодные, степи бесплодные…
И лед твой не тронется —
Едва поднялось твое солнце холодное.
И