Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия. Шарль Фурье
ступень может видоизменяться в пределах от 30 до 32; так и другие.
Можно было бы продолжить анализ страстей, характеров и темпераментов вплоть до 6-й, 7-й и 8-й ступеней. Но для нашей любознательности на первых порах достаточно будет пятой ступени, так как она дает совокупность гармонической фаланги, или домашней судьбы (destinee domestique). Итак, продолжаю.
В соответствии с единством мира материального и мира страстей система тяготения очень подробно описана и прослежена в механизме звездной системы. Мы видим там в клавиатуре 32 клавиши, или планеты, тяготеющие в сложной комбинации к унитеизму на основе равновесия и согласования всей системы со звездной сферой, в центре которой она находится. Переходя к подразделениям, и прежде всего к подразделению первой степени, система тяготеет к трем подочагам:
1) люксу, или солнечному центру;
2) к четырем группам, образуемым четырьмя планетами, имеющими луны;
3) к серии, образуемой сочетанием четырех групп и разных небесных тел вокруг солнечного стержня.
Перейдем к беглому рассмотрению двенадцати страстей коренной октавы второй степени.
XIII О двенадцати страстях, коренных в октаве[43]
Я уже дал их классификацию – пять чувственных, четыре аффективных, три распределительных. Трое последних едва известны цивилизованным; мы наблюдаем лишь их проблески, и эти проблески порождают великий гнев моралистов, яростных врагов наслаждения. Влияние этих трех страстей столь незначительно и проявляются они столь редко, что мы не имеем даже их отчетливой классификации; я должен был назвать их страстью к соединению (engrenante), страстью к переменам (variante) и градационной (graduante)[44]; но я предпочитаю именовать их по номерам – 10, 11, 12; я подожду с их определением, потому что трудно поверить, чтобы Бог, при всем его могуществе, мог изобрести такой социальный строй, где можно было бы утолить эти три страсти, столь ненасытно жаждущие наслаждения.
Семь страстей – аффективные и распределительные – зависят больше от души, чем от материи; они играют роль первичных. Их комбинированное действие порождает страсть коллективную или образуемую сочетанием семи других, подобно тому как белый цвет создается сочетанием семи цветов радуги; эту тринадцатую я назову гармонизмом, или унитеизмом; она еще более неизвестна, чем страсти номеров 10, 11 и 12, на которых я еще не останавливался; но и не зная их, можно рассуждать на тему о всеобщем их влиянии. Так я и сделаю.
Хотя эти четыре страсти – 10, 11, 12 и 13 – совершенно заглушены нашими обычаями цивилизованных, однако зародыши их живут у нас в душе; и это нас утомляет, тревожит в большей или меньшей мере в зависимости от активности этого зародыша в каждом отдельном человеке. Вот почему многие цивилизованные на протяжении всей своей жизни томятся даже в том случае, если они владеют всеми предметами своих желаний. Свидетельством тому Цезарь, который, взойдя на мировой престол, удивлялся тому, что, достигнув столь высокого ранга,
«… кроме того, что он был социалистом, то есть представителем определенной линии политической мысли, он был еще и безумцем, и метафизиком, то есть философом, очень склонным к числовой мистике. Будучи сам немножко педантом, он очень любил считать. Он разделил человеческие страсти на двенадцать основных, потом строил и подсчитывал возможные из этих двенадцати страстей комбинации. Но кстати, здесь существуют два следствия. Одно – лингвистическое следствие, потому что, делая очень дробную классификацию, подсчитывая что-то, мы должны называть элементы классификации словами, а язык наш беден, и приходится изобретать слова. И он изобретал фантастические, очень красивые слова […] Просто очень интересно. Особенно в одной его книге, которая долгое время оставалась неопубликованной […] Добродетельные, просто до ужаса пресные ученики Фурье (сам Фурье был безумец, а ученики, будучи тоже революционерами, были при этом очень, так сказать, порядочными людьми, „поджатогубиками“) ужасно стеснялись этого манускрипта […] Манускрипт был опубликован где-то, может быть, в шестьдесят втором году в Париже (в 1967 г. в издательстве «Антропос»
Три высшие страсти Фурье практически не упоминает в этой книге, но он весьма подробно описывает их в работе «Новый промышленный и общественный мир или изобретение метода привлекательной и естественной индустрии организованной по сериям построенным на страстях» (М.: Соцэкгиз, 1939 г):
«…Это созвучие устанавливается при посредстве трех малоизвестных и оклеветанных страстей, которые я назову: 10) кабалист, 11) папийон и 12) композит.
Они должны установить гармонию страстей внутри и извне, в их внутренней и внешней игре…
Кабалист, или дух партий, – это мания интриговать, чрезвычайно сильная у честолюбцев, придворных, корпоративных организаций, коммерсантов и светских людей. Отличительной чертой интриги всегда было сочетание расчетливости со страстью: у интригана все построено на расчете: жест, взгляд, все обдуманно и, однако, быстро… Этот пыл десятой страсти, называемой кабалист, является, таким образом, рассудочным и образует контраст со слепым стремлением порывов, характерным для 12-й страсти – композит. Каждая из этих двух страстей стимулирует группы промышленной серии посредством двух противоположных импульсов. Кабалист является для человеческого разума потребностью столь властной, что, за отсутствием реальных интриг, он жадно ищет искусственных – в игре, в театре, в романах. Если вы соберете компанию, то нужно им создать искусственную интригу, засадив их за карты или выдумав какой-нибудь предвыборный заговор. Главное свойство страсти кабалист в механизме серии – возбуждать разногласия или соперничество между группами родственного характера, чтобы оспаривать пальму первенства и влиять на исход голосования.
Страсть папийон приводит к равновесию между телесными и духовными способностями, что является залогом физического здоровья и развития ума. Только она может создать то всеобщее доброжелательство, о котором мечтают философы; поэтому, если участники какой-нибудь работы рассеяны в сотне других групп, то в силу этого состояния получается, что каждая группа имеет друзей во всех других группах. В механизме строя Цивилизации мы наблюдаем как раз обратное: каждая профессия равнодушна к интересам других профессий, а часто даже враждебна им.
Страсть папийон является
…Одиннадцатая, так называемая папийон – страсть к порханию – потребность разнообразить свои наслаждения, порхать от одних удовольствий к другим, …страсть двенадцатая, так называемую композит, потребность упиваться одновременно двумя наслаждениями, сочетание которых поднимает опьянение на ступень экзальтации.
Кабалист и композит представляют совершенный контраст: первая – порыв умозрения и рассудка; вторая – порыв слепой, состояние упоения и воодушевления, рождающихся под влиянием чувственных и духовных наслаждений, испытываемых одновременно…
Резюмируя сказанное, приходим к заключению, что три органических импульса серий:
страсть кабалист, или рассудочный порыв,
страсть композит, или слепой порыв,
страсть папийон, или мания разнообразия,
настолько идентичны с тремя рычагами компактной последовательной расстановкой групп, разделением труда и короткими сеансами по выбору, что можно с таким же успехом обосновать теорию импульсов или рычагов, потому что одно порождает другое: действие этих шести двигателей в страстной серии нераздельно». –