Зеркала. Александр Варенников
понимая, что снова выиграла в этой битве двух начал. Проигрывать, как и многие другие женщины, она не умела, зато выигрывать – очень даже. Сдержанность великолепия. Колкость улыбки.
Илья лишь на секунду взглянул на Лену, после чего схватился за ручку, резко открыл дверь и покинул квартиру. Лифт он ждал с нетерпением. Оказавшись внутри него, он с силой стукнул по видавшей виды стенке. Лифт колыхнулся, будто бы готовясь отправиться на дно шахты лифта с огромной скоростью. Можно сказать, что Илья готов был «сквозь землю провалиться».
Вечером того дня он вновь сидел в салоне автобуса, двигавшегося по маршруту номер одиннадцать. Он смотрел на небо, подернутое пеленой темноты предстоящей ночи, и мысли его были столь же далеко, сколь и звезды на небе. «Мы рассуждаем про расстояния избыточно и неверно, – подумал Илья. – Самые дальние дороги порой куда сложнее понять…»
Привычные взгляду эпизоды жизни большого города сменяли друг дружку, но что-то невероятно остро выбивалось теперь из столь обыденной картины. Илья почувствовал прилив страха. Он вновь увидел того мужчину из метро. Увидел мертвеца.
Да только теперь взгляд его падал на Илью с огромного рекламного щита, установленного рядом с проспектом. Он застыл в полном уверенности и страсти повороте танца. Танго с незнакомкой. Ее черное вечернее платье, его фрак.
Илья долго и внимательно изучал рекламный щит. Столь внезапное совпадение выбило его из привычной колеи мышления, так что теперь он был полностью поглощен мыслями о незнакомом мужчине, которого видел единственный раз в своей жизни. Но почему же тогда он казался ему таким знакомым, этот самый мужчина? Неужели память где-то дала сбой? И эта женщина… ее лицо, ее взгляд проступили ярким отпечатком на обратной стороне души Ильи.
– Обезболивающее, – наконец усмехнулся он, когда взгляд его добрался до названия рекламируемого препарата. – Черт возьми…
Засмотревшись в окно, Илья и не заметил, как сам стал объектом пристального внимания. Кондуктор, явно навеселе, с ядовитой ухмылкой смотрел на единственного оставшегося в салоне автобуса пассажира. Лицо его напомнило Илье маску трагика из древнегреческого театра. Вся жизнь – игра, не правда ли?
Кондуктору – полноватому мужчине возрастом далеко за сорок лет – должно быть, сделалось скучно, раз он встал со своего места и присел рядом с Ильей. Не самое лучшее соседство, но Илья не сказал ни слова, когда кондуктор присел рядом. Он все так же внимательно продолжал всматриваться в виды города.
– Ты не подумай ничего, товарищ, – протянул кондуктор. – Лет двадцать назад меня бы за такое состояние выперли с работы, ну а теперь… всем наплевать. Рыночная экономика, гомосексуалисты, кока-кола – страна на куски разваливается…
– Ну да, – кивнул без особого интереса Илья.
– Ну да… – протянул, словно эхом, кондуктор. – Знаешь, а я, когда выпью, с мертвецами общаюсь…
Илья усмехнулся.
– Ну а что ты смеешься? Смешной, что ли?! Нет, отнюдь, парень, я тебе правду