Превратись. Первая книга. Александра Нюренберг
отчётливо расслышала человеческий смешок, который тотчас замер, будто кто-то осёкся от неуместного веселья.
От души пожелав своей исцелительнице найти замену, которую та тщетно призывала, акула, в голубом нимбе выздоровления, удрала, воспользовавшись изменившимся течением.
Ведьма проводила взглядом рыбу и повела белой головой в старомодном жесте укора. Только ей было ведомо, что день не закончится, а требование будет нарушено. К чему это приведет беспечную морскую тварь в любом образе, да и не только её, лучше не думать. «А ну вас… Делайте, что хотите».
– Дело молодое. – Буркнула женщина и ушла в домик, где отчаянно продолжала призывать замену.
И о чём она думала? Что когда-нибудь кто-нибудь придёт и пожалеет Болотный Огонёк и скажет, пожалуй: «Бедный Огонь, такой маленький…»
Рубец на боку ныл почти незаметно, красавица-рыба резала прибрежье, что твой ножичек молодой сыр.
Берег завладел её воображением. Акула не могла понять, что такого в перевёрнутом корявом мире. Веда выглядывала и облизывалась. Лесок мяконько стелился по холмам, дальняя гряда дымилась – туман валял дурака. Весна в этот час похожа на осень.
Опасное приключение сожрало полдня, время охотилось в своих владениях подобно акуле. Орс неярко тлел над холмом. Он сейчас нежен, как подобает воспитанному любовнику.
Веда чувствовала себя превосходно.
Тянущая боль оставила тело, растаяла в ощущении выздоровления, самом чудесном на свете. Краски берега становились всё ярче. Глупая женщина ощущала только лёгкое потягивание под плавником, где чудесное лекарство долечивало волшебно крепкую кожу акулы. Вдали она увидела огромные тени, которые двигались по воде – объединённый флот Годаньи, и в блаженном облаке всепрощения пожелала ему мирно уйти в свой океан.
Глубина редела, камешки на дне таращились. Море вело себя, как приручённый зверёк. Пора приступить к превращению, пока осторожность акулы не возобладала и не погнала Веду обратно.
Сбрасывая облик, и ощущая, как меняется плеск воды, как оставляют её морские чувства и ощущение пространства и особый подводный рыбий слух, как бороздочки, наполненные особым веществом распознавания объёма жертвы, рассасываются в новой, менее умной плоти, полу-акула продолжала подбираться к берегу. Ветер и морской острый дух ударили в лицо, и кожа стала до ужаса тонкой, она словно услышала тепловую волну, исходящую в очень холодной воде от её нелепо длинных рук и сразу замёрзших плеч.
Очень холодной!
Едва выйдя из акульей кожи, она ещё в воде поняла, что совершила ошибку. Рана, которая почти ничего уже не значила для акулы, оказалась трудновыносимой для человека – для женщины с ничтожно нежной кожей и жалкой иммунной системой городского животного. Она преувеличила, она слишком вжилась в тело-торпеду.
Идиотка, стоит вырваться на свободу и поплавать, и она сразу теряет чувство меры! Потому и книги её так долго не покупали. И только,