Конец вечности. Айзек Азимов
сэр.
– Что вы там заикаетесь? Разучились говорить? – жестко спросил Харлан и почувствовал в глубине души укол совести.
Купер мучительно покраснел.
– Я не очень хорошо владею Единым межвременным языком, сэр.
– Это еще почему? Сколько времени вы учитесь?
– Меньше года, сэр.
– Меньше года? Сколько же вам лет?
– Двадцать четыре биогода, сэр.
Харлан посмотрел на него широко раскрытыми глазами:
– То есть вы хотите сказать, что вас взяли в Вечность в возрасте двадцати трех лет?
– Да, сэр.
Харлан опустился на стул и сжал руки. Такие вещи попросту не делались. Самым подходящим для вступления в Вечность считался возраст в пятнадцать-шестнадцать лет. Что все это значит? Может быть, Твиссел придумал новый способ испытать его?
– Садись и давай приступим. Твое полное имя и номер твоего Столетия?
– Бринсли Шеридан Купер из 78-го, сэр, – заикаясь, ответил Ученик.
Харлан немного смягчился. Это было близко, почти рядом. Всего на семнадцать веков раньше его собственного Столетия. Можно сказать, соседи во Времени.
– Тебя интересует Первобытная история?
– Я почти ничего о ней не знаю. Меня просил ею заняться Вычислитель Твиссел.
– А чем ты еще занимаешься?
– Математикой. Механикой Времени. Пока что я познакомился только с самыми основами. У себя в 78-м я чинил спидиваки.
Харлан даже не поинтересовался, что такое спидиваки. Они могли оказаться чем угодно – от пылесоса до счетной машины. Ему это было безразлично.
– А историю ты никогда не изучал?
– Я проходил историю Европы.
– Ты, наверно, из тех мест?
– Да, я родился в Европе. Нам, конечно, в основном преподавали современную историю. Начиная с революции 54-го, то есть я имел в виду 7554-го года.
– Отлично. Для начала выкинь все это из головы. История, которую учат Времяне, лишена всякого смысла; она меняется с каждым Изменением Реальности. Сами они, разумеется, даже не подозревают об этом. Для каждой Реальности ее история кажется единственной. С Первобытной историей дело обстоит совершенно иначе. Собственно, в этом-то и заключается вся ее прелесть. Что бы мы ни делали, Первобытная история всегда остается неизменной. Колумб и Вашингтон, Шекспир и Герефорд – все они существуют.
Купер нерешительно улыбнулся. Он провел мизинцем по верхней губе, и Харлан заметил на ней темную полоску, словно Ученик отращивал усы.
– Скоро год, как я здесь, а все никак не могу… вполне привыкнуть.
– К чему именно?
– К тому, что меня отделяют от дома пятьсот веков.
– Я и сам немногим ближе. Я ведь из 95-го.
– Вот и это тоже. Вы старше меня, но в другом смысле я старше вас на семнадцать веков. Я вполне могу оказаться вашим прапрапрапра – и так далее – дедушкой.
– Какое это имеет значение? Допустим, так оно и есть.
– Ну, уж знаете… с этим еще надо свыкнуться. – В голосе Купера зазвучали мятежные нотки.
– Мы все