Представьте 6 девочек. Лора Томпсон
а истина, превращенная в товар.
Особое свойство текстов Нэнси, их митфордианское качество заключается как раз в этой прямодушной легкости. Эта черта присуща всем сестрам, до некоторой степени и отцу семейства. Они оттачивали прямоту друг на друге, а порой апеллировали к галерке, как Джессика в “Достопочтенных и мятежниках”, но это и был естественный для них язык. Прекрасный пример – Диана. Ее вместе с Мосли подвергли аресту по подозрению в симпатии к врагу, и три года в Холлоуэе она переносила ужасные условия и нравственные страдания. Тем не менее, как она говорила мужу, “просыпаясь утром в одиночестве, по крайней мере чувствуешь себя единственной”. Эта шутка, рожденная страданием, легкость, свидетельствующая о неукротимом духе, а в первую очередь, полная естественность (Диана не пыталась изображать из себя шутницу, она говорила то, что думала) – безусловно митфордианские. Такова и вся их система семейных прозвищ, ставшая общим достоянием – Туддер (Том10), Торт (Королева-мать11), Бутсы (Сирил Конноли12), Джоан Гловер (фон Риббентроп13) и Декольте (президент Кеннеди14), – до такой степени общеизвестная, что грозит превратиться в нудятину (наскучить), но сами шутники в этом не виноваты. В романах Нэнси слегка откорректировала эти шутки, но главный голос в них – ее собственный15, митфордианский, то есть мы слышим особую, прямую, с широко раскрытыми глазами, полную игры воображения речь, невыносимую для одних, неотразимую для других, но всегда неподражаемую. Удивительное сочетание детскости и аристократичности. Порой эта речь чересчур экспрессивна (“Неча спорить!”, “О, ты так добра, сама доброта!”, “Она дииивная”), но долговечность ей придает ее проницательность, умение попасть прямо в яблочко. “Знаешь, быть консерватором намного спокойнее, – говорит Линда Рэдлет, ушедшая к коммунистам. – Правда, понимаешь, что это вовсе не хорошо. Но этому отводятся определенные часы – и все”.
А уж быть тем, к кому обращена митфордианская речь, – чистейшее наслаждение. “Да ведь вы умница!” – похвалила меня Дебора, стоило мне всего лишь припомнить кличку одной из скаковых лошадей ее мужа. “Мисс Томпсон и умна, и мила”, – рекомендовала меня Диана пожилому джентльмену, присоединившемуся к нам в Париже за чаем. Меня они покорили, но это случалось с каждым, кому довелось познакомиться с ними (у Дианы и Карл Маркс ел бы с рук). Их манера говорить была лишь внешним выражением их шарма, и в том-то вся суть: сколько ни анализируй, сколько ни разбирай на компоненты феномен “девочек Митфорд” – ушестеренное влияние, происхождение и воспитание, эпоху, умение подать себя, силу духа, юмор, – всегда остается главный, всепроникающий элемент обаяния. И этим они тоже могли довести до исступления, но загадка их очарования неуничтожима.
Сам факт, что сестры Митфорд обладали неотразимым шармом, тоже не уникален. Многие в этом круге знали, как очаровать собеседника, – этим искусством владели и Диана Купер, и лорд Бернере, и сэр Гарольд Эктон и, на более зловещий