Хари, молодой охотник. Дхан Мукерджи
что уже поздно возвращаться в свое логово, и, кроме того, ему не хотелось оставлять добычу без присмотра, а поэтому, вместо того чтобы уйти, он отполз от туши антилопы футов на девять и улегся под кустом.
Вскоре мы обратили внимание на то, что ветки под нами как-то странно колышутся; всмотревшись пристальнее, мы увидели между листьями черные носы, которые, раздуваясь, принюхивались к убитому зверю. Это были лисы и шакалы. Они учуяли добычу издалека и пришли, чтобы урвать свою долю костей и объедков. Когда они приблизились, тигр издал какой-то странный, почти собачий лай, и кусты затрепетали, словно пламя зеленых факелов, когда налетает ветер. Этот трепет то и дело сменялся полной неподвижностью, пока, наконец, не наступило окончательно мертвое безмолвие тропического полудня.
И все утро носы мелких хищников настороженно подбирались к самой добыче, щелкали челюсти, и шакалы, бедные, голодные шакалы, старались ухватить свой кусок мяса; тогда тигр сердито рычал, и они отскакивали, колыша ветки кустарника. Все происходило почти бесшумно, зато поглядеть тут было на что. Если убегал шакал, кусты заметно шевелились. Если лиса – кусты чуть вздрагивали, словно шкура у спящей собаки, которая видит дурной сон.
Вдруг кусты зашевелились не так, как раньше. Ветки и листья хлопали друг о друга, словно детские ладошки. Листья двигались с разных сторон и сходились к тому месту, где лежала мертвая антилопа, облепленная мухами. Хлопанье листьев не прекращалось несколько минут. Было в нем что-то зловещее, и я вздрогнул. Отец схватил меня за руку.
– Держись, сынок! – прошептал он.
Быстрый, тревожный шелест пробежал теперь по траве и кустам; а затем – о чудо! – два леопарда нежданно-негаданно сошлись нос к носу возле убитой антилопы. Мухи взвились в воздух черным роем. Леопарды не чуяли тигра – ветер дул в его сторону; тигр же почуял их, но, сонный, не двинулся с места.
Отец тихонько шепнул мне на ухо:
– Не бойся. Только сиди тихо, не шелохнись. Эти леопарды хорошо лазают по деревьям. Если они заберутся сюда, мы пропали.
Мне казалось, я понял, почему листья кустов и деревьев шевелятся так, как будто дети в ладоши бьют. Пятна на шкуре леопарда имеют такой вид, словно кто-то окунул лист в чернила и много раз прикладывал к его золотистой шкуре. Когда леопард идет, листья деревьев и кустов шевелятся, как бы повторяя узор его пятен, и бьют друг о друга, словно детские ладоши.
Едва голодные леопарды завидели друг друга, они припали к земле и взгляды их скрестились. Хвосты рассекали воздух, как пращи, и один, задев тонкое молодое деревце, с треском сломал его. Крак! Крак! И вдруг неведомо откуда появилась голова тигра. Он давно, сквозь сон, учуял врагов, а теперь его разбудил треск. Это был жуткий миг. Леопарды начали пятиться мягко и неслышно, словно нитка, вдеваемая в игольное ушко. Наступила мгновенная тишина. Затем тигр издал такой рык, что казалось, рухнула