Корпорация «Коррупция». Дмитрий Серков
на прямой ровной дороге? Ведь каждый миг, каждый час тщательно продумывал поступки и меру ответственности. Каждый шаг на пути вперед был выверен до мелочей. Без помарок и ошибок. Партия должна быть просчитана до конца! И тут на тебе…
Единственное холодное око «Вальтера» смотрит ему точно меж спокойных и уставших карих глаз.
Прокол вышел, как всегда, в мелочах. Даже не прокол, а глупое, непредсказуемое стечение обстоятельств. Такого просто не могло случиться никогда…
Но случилось! Сейчас, когда нервы на пределе и до черты осталось меньше шага, уже ничего не объяснишь. Не убедишь, что все должно было сложиться иначе. Не так, как вышло, а так, как планировал…
Он всегда шел прямой дорогой, оставаясь честным пред собой и окружающими. Не кидал и не обманывал. Если искал и находил выгоду в делах, то она доставалась не только ему, а всем участникам делового процесса. Вряд ли кто-то из коллег или партнеров смог бы предъявить ему претензии по поводу его нечистоплотности. Вряд ли…
Но «Вальтер» не сводил с него своего внимательного взгляда.
Время остановилось. Уже никто не требует от него оправданий. Приговор вынесен, и через мгновение будет приведен в исполнение.
Смерть!
Он не знает, как она выглядит. И давно уже не боится образа дряхлой старухи с косой. Борис Андреевич Штурмин так часто ходил по краю и так часто чувствовал ее холодное дыхание, что, в конце концов, свыкся с ее незримым присутствием и перестал обращать внимание. Когда был мальчишкой – боялся до дрожи в коленках; под палящим афганским солнцем – боялся, но совсем по-другому, чувствовал, что они единое целое, как инь и янь, как обязательные детали одного механизма, немыслимые друг без друга. Она присутствовала, как данность, как необходимая часть равновесия. Как вода. Как воздух. Как пища материальная и духовная. Когда повзрослел и заматерел, страх переродился в инстинкты, чутье. Без звериного чутья ни в мирной жизни бы не выжил, когда ходил по самому лезвию, в любой момент мог рухнуть в бездну, ни на воинствующем Кавказе, в Чечне, где инстинкт самосохранения ценился подороже любого бронежилета и автомата, многократно спасал от неминуемой гибели. А потом и вовсе бояться перестал. Ни следа от страха не осталось. Столько повидать на жизненном пути довелось, что когда к полувековому юбилею время подошло, смешно стало еще чего-то пугаться. Пуганый он уже, Борис Андреевич Штурмин…
Боже! О чем он думает пред смертными вратами! Все бабки считает, прикидывает, кому должен, а кому – не очень. Хотя нет, он и правда, ответственность чувствует перед людьми: перед друзьями, коллегами, жителями, семьей…
Хрен с ними, с остальными.
Семья – самое главное и самое дорогое. На кого он их оставит? Кому до них будет дело? Если смотреть объективно, то только на него они и могли надеяться, на него опереться. Как бы не упали, устояли бы под натиском трагического известия. Не сломались бы, сдюжили…
Пистолет по-прежнему был направлен в основание его широкого лба, и Борис Андреевич