Москва и москвичи. Репортажи из прошлого. Владимир Гиляровский
Гоголя…
– Ну и зачем вы эту мерзость ставите?
Ф.А. Корш даже глаза вытаращил и не успел ответить, как весь стол прыснул от смеха.
– Подлецы вы все, вот что! Сволочь! – взвизгнул Рыжеусов, выскочил из- за стола и уехал из клуба.
Хохот продолжался, и удивленному Ф.А. Коршу наперерыв рассказывали причину побега Рыжеусова.
Года два назад за ужином, когда каждый заказывал себе блюдо по вкусу, захотел и Паша щегольнуть своим гурманством.
– А мне дупеля! – говорит он повару, вызванному для приема заказов.
– Дупеля? А ты знаешь, что такое дупель? – спрашивает кто-то.
– Конечно, знаю… Птиченка сама по себе махонькая, так с рябчонка, а ноги во-о какие, а потом нос во-о какой!
Повар хотел возразить, что зимой дупелей нет, но веселый Королев мигнул повару и вышел вслед за ним. Ужин продолжался.
Наконец в закрытом мельхиоровом блюде подают дупеля.
– А нос где? – спрашивает Паша, кладя на тарелку небольшую птичку с длинными ногами.
– Зимой у дупеля голова отрезается… Едок, а этого не знаешь, – поясняет Королев.
– А!
Начинает есть и наконец отрезает ногу.
– Почему нога нитками пришита?.. И другая тоже? – спрашивает у официанта Паша.
Тот фыркает и закрывается салфеткой. Все недоуменно смотрят, а Королев серьезно объясняет:
– Потому, что я приказал к рябчику пришить петушью ногу.
Об этом на другой день разнеслось по городу, и уж другой клички Рыжеусову не было, как «Нога петушья»!
Однажды затащили его приятели в Малый театр на «Женитьбу», и он услыхал: «У вас нога петушья!» – вскочил и убежал из театра.
Когда Гоголю поставили памятник, Паша ругательски ругался:
– Ему! Надсмешнику!
Бывал на «вторничных» обедах еще один чудак, Иван Савельев. Держал он себя гордо, несмотря на долгополый сюртук и сапоги бутылками. У него была булочная на Покровке, где все делалось по-«военно-государственному», как он сам говорил. Себя он называл фельдмаршалом, сына своего, который заведовал другой булочной, именовал комендантом, калачников и булочников – гвардией, а хлебопеков – гарнизоном.
Наказания провинившимся он никогда не производил единолично, а устраивал формальные суды. Стол покрывался зеленым сукном, ставился хлеб с серебряной солонкой, а для подсудимых приносились из кухни скамьи.
Наказания были разные: каторжные работы – значит отхожие места и помойки чистить, ссылка – перевод из главной булочной во вторую. Арест заменялся денежным штрафом, лишение прав – уменьшением содержания, а смертная казнь – отказом от места.
Все старшие служащие носили имена героев и государственных людей: Скобелев, Гурко, Радецкий, Александр Македонский и так далее. Они отвечали только на эти прозвища, а их собственные имена были забыты. Так и в книгах жалованье писалось:
Александр Македонский – крендельщик, 6 рублей
Гурко – калашник, 6 рублей
Наполеон