Москва и москвичи. Репортажи из прошлого. Владимир Гиляровский

Москва и москвичи. Репортажи из прошлого - Владимир Гиляровский


Скачать книгу
Рудников размахивается и влепляет ему жесточайшую пощечину.

      Поднимаясь с пола, Болдоха сквозь слезы говорит:

      – Сразу бы так и спрашивал. А то канителится… Ну, Зеленщик!

      – Черт с ним! Попадется, скажи ему, заберу. Чтоб утекал отсюда. Подводите, дьяволы. Пошлют искать – все одно возьму. Не спрашивают – ваше счастье, ночуйте. Я не за тем. Беги наверх, скажи им, дуракам, чтобы в окна не сигали, а то с третьего этажа убьются еще! А я наверх, он дома?

      – Дрыхнет, поди!

      Зашли в одну из ночлежек третьего этажа. Там та же история: отворилось окно, и мелькнувшая фигура исчезла в воздухе. Эту ночлежку Болдоха еще не успел предупредить.

      Я подбежал к открытому окну. Подо мной зияла глубина двора, и какая-то фигура кралась вдоль стены. Рудников посмотрел вниз.

      – А ведь это Степка Махалкин! За то и Махалкиным прозвали, что сигать с крыш мастак. Он?

      – Васьки Чуркина брат, Горшок, а не Махалкин, – послышался из-под нар бас-октава.

      – Ну, вот он есть, Махалкин. А это ты, Лавров? Ну-ка вылазь, покажись барину.

      – Это наш протодьякон, – сказал Рудников, обращаясь ко мне.

      Из-под нар вылез босой человек в грязной женской рубахе с короткими рукавами, открывавшей могучую шею и здоровенные плечи.

      – Многая лета Федоту Ивановичу, многая лета! – загремел Лавров, но, получив в морду, опять залез под нары.

      – Соборным певчим был, семинарист. А вот до чего дошел! Тише вы, дьяволы! – крикнул Рудников, и мы начали подниматься по узкой деревянной лестнице на чердак. Внизу гудело «Многая лета».

      Поднялись. Темно. Остановились у двери. Рудников попробовал – заперто. Загремел кулачищем так, что дверь задрожала. Молчание. Он застучал еще сильнее. Дверь приотворилась на ширину железной цепочки, и из нее показался съемщик, приемщик краденого.

      – Ну, что надо? И кто?

      Поднимается кулак, раздается визг, дверь отворяется.

      – И что вы деретесь? Я же человек!

      – А коли ты человек – где пальто, которое тебе Сашка Пономарь сегодня принес?

      – И что вы ночью беспокоите? Никакого пальта мне не приносили.

      – Так. Повыдьте-ка отсюда, а мы поищем! – сказал мне Рудников, и, когда за мной затворилась дверь, опять послышались крики.

      Потом все смолкло. Рудников вышел и вынес пальто.

      – Вот оно! Проклятый черт запрятал в самый нижний сундук и сверху еще пять сундуков поставил.

      Таков был Рудников.

      Иногда бывали обходы, но это была только видимость обыска: окружат дом, где поспокойнее, наберут «шпаны», а «крупные» никогда не попадались.

      А в «Кулаковку» полиция и не совалась.

      «Кулаковкой» назывался не один дом, а ряд домов в огромном владении Кулакова между Хитровской площадью и Свиньинским переулком. Лицевой дом, выходивший узким концом на площадь, звали «Утюгом». Мрачнейший за ним ряд трехэтажных зловонных корпусов звался «Сухой овраг», а все вместе – «Свиной дом». Он принадлежал известному коллекционеру Свиньину. По нему и переулок назвали. Отсюда и клички обитателей: «утюги» и «волки Сухого оврага».

      Забирают


Скачать книгу