Хулистан. Мирза Таги
я все еще чуть ворчливо.
– Даже так? – оживился обрадовано Хариф. – Я и не знал. А заметили вы также, что цвета радуги повторяются на плоскостях Пирамиды?
– Это тоже имеет какой-то скрытый смысл? – спросил я уже более заинтересованно.
– А как же! Имеет! И очень глубокий! Практически – всеобъемлющий!
– Но ведь Пирамида восьмигранная? – возразил я в недоумении.
– Верно! Восьмая грань – черная – символизирует дух нашего усопшего Вождя, который продолжает жить и будет жить вечно в каждом кирпичике созданного им государства и в сердце каждого из граждан нашей страны!
– Черный? – неприятно удивился я. – Хотя, черный – цвет траура, как я понимаю?
– В некоторой степени. Но в сочетании с золотым – золотая статуя Вождя! – он символизирует мощь и нерушимость Династии. А Династия – это и есть государство и его народ!
– Вот как? Вы хотите сказать, очевидно, что и другие цвета имеют какой-то символический смысл? Очень интересно!
На самом деле, меня в это время интересовало другое: когда этот болтун уберется? Я вдруг почувствовал явные позывы облегчиться. По большому. Наверняка дело было в суши и остром соусе.
– Друг мой, ваш рассказ весьма занимателен, – добавил я торопливо, предупреждая его порыв продолжить свои сакральные откровения. – Но, может быть, в другой раз? Я согласен, что тема стоит обстоятельной беседы. Но в данный момент я не в том состояние, чтобы, так сказать, прочувствовать и проникнуться. Я немного устал, я рассеян. У меня даже слегка разболелась голова.
И я поспешил приложить руку ко лбу, который, к моему испугу, оказался вдруг мокрым и горячим.
Хариф тоже посмотрел на мой лоб.
– Так плохо? – спросил он встревожено.
– Ничего страшного, надеюсь. Сборы, перелет – сами понимаете.
– Может быть – врача? При отеле есть медицинская служба.
– Да нет, это лишнее. Мне просто надо полежать. Со мной такой бывает.
– Что ж, раз вы себя плохо чувствуете, – разочарованно пробормотал гид. – Отдыхайте. Поговорим завтра. Но вы мне должны кое-что обещать, мистер Ганн!
– Что еще? – скривил я болезненно физиономию, чтобы он видел, как мучает меня его назойливое присутствие.
– Пообещайте, что вы не выйдите сегодня из отеля! – сказал он строго, встав, наконец, с кресла.
– Да куда же я выйду? Вы разве не видите? Я даже в ресторан вряд ли сегодня сойду. Обойдусь как-нибудь.
– Но если все же пойдете, – он вдруг перешел на пугающий шепот. – Я вас очень прошу, Бобби, не приставайте к обслуживающему персоналу! Вы понимаете, о чем я говорю? И вообще, не вступайте пока в контакт с местными. Я имею в виду приватные разговоры и все такое. Только после того, как я вас проинструктирую! Или звоните мне, если у вас вдруг возникнут какие-то особые пожелания относительно развлечений на вечер.
– Я вас не понимаю! – вскричал я в отчаянии, и я действительно не понимал, чего хочет от меня этот толстяк