Маркитант Его Величества. Виталий Гладкий
были чем-то из ряда вон выходящим. Поморский речной жемчуг получил распространение даже в Москве; он шел на украшение патриарших риз и царских одеяний.
Ильин не оставил заветное место на Варзуге. Только теперь он нанял артель для добычи жемчуга, а ее атаманом поставил верного человека – Фомку, брата Овдокима. Артельщиков Демьян Онисимович не обижал, – платил, не скупясь, вовремя снабжал их съестными припасами и разным барахлишком, – поэтому тайну промысла они хранили свято, тем более что Ильин заставил их поклясться на кресте. Кроме того, у Демьяна Онисимовича было четыре тони[20] и соляной промысел – небольшой, но приносивший солидный доход; соль для рыбаков всегда нужна, да и в домашнем хозяйстве она незаменима.
– Проголодался, поди? – ласково спросила мать.
– А он завсегда голодный, – фыркнула Ховронья.
– Брысь под лавку, крошечка-хаврошечка! – беззлобно откликнулся Алексашка.
– У-у! – замахнулась на него веником Ховронья. – Басурман!
– Хватит вам… – Мать поставила на стол в углу поварни «латку» с запеченной треской и сказала: – А поешь, поешь… Вишь-ко, какой ты у меня большой вымахал.
– Велика фигура, да дура! – сердито сказала Ховронья.
– Ладно тебе, не злись, – примирительно ответил Алексашка. – Я ведь пошутил.
– Сам ты охломон, и шутки твои дурацкие… – Ховронья обиженно надулась.
– Ну прости, сестренка, виноват.
– Да ну тебя…
Ховронья занялась шанежками, – как раз тесто подоспело, – а Ильин-младший жадно набросился на треску. Мать готовила ее по-особому, с травками, поэтому рыбка была удивительно ароматна, и Алексашка умял довольно-таки большую рыбину быстро – как за себя кинул. А затем, выпив кружку «кёжа», горячего ягодного киселя, отправился на боковую – от сытости начали глаза слипаться…
На следующий день Алексашка поднялся раньше всех – нужно было открывать лавку. Быстро пожевав на поварне, что под руку попалось, он вышел на улицу и направился к берегу Двины, где находилось торговое заведение Ильиных. Отец очень удачно выбрал место для лавки – посреди ярмарочного торга. Доходное место обошлось ему в немалую копеечку, но оно стоило того. Ярмарочная торговля в Архангельске проходила непосредственно на берегу реки, а также на пристани, плотах, а иногда и прямо на судах. Архангельская ярмарка длилась обычно три месяца – с июня до сентября. Осенью торговый бум спадал.
Рынком служила площадь возле пристани. В период навигации вся Двина у города была сплошь заставлена судами разных величин и наименований: поморскими раньшинами, шняками, соймами, двинскими ускоями и паусками, шитиками, холмогорскими карбасами, пинежскими обласами, лодками-осиновками, еловками… А еще были суда иноземные – аглицкие, голландские, швенские, гамбургские, бременские, датские.
Поморы везли рыбу с дальних берегов и грузились хлебом, солью, лесом. Иноземные суда увозили в Европу
20
Тоня – место на реке или водоеме, на котором производится лов рыбы неводом.