Соперник. Пенелопа Дуглас
меня и заталкивает в спальню.
– Мэдок, оставь меня в покое!
– Держись подальше от моих друзей!
Он отпускает меня, но продолжает наступать, и мне остается только пятиться. Мэдок очень зол, но я не боюсь его.
– Ой, как будто я только о том и мечтаю, чтобы присоединиться к твоей компании, – усмехаюсь я. – К этой шайке Кенов и Барби, которых интересует только лента новостей в Facebook.
Мэдок все ближе. А я уже прижата спиной к стене со стикерами.
– Ты ведешь себя так, будто ты лучше меня, – рычит он. – Но разве не ты пять минут назад пыталась затащить в постель моего друга? Для человека, которого раздражают мои друзья, ты слишком легко согласилась раздвинуть ноги перед одним из них!
Я поднимаю взгляд и смотрю прямо ему в глаза.
– Я делаю что хочу и когда хочу. И никто не вправе решать за меня! Ни ты, ни наши родители, ни мои друзья. Я никому не подчиняюсь. Я свободна!
– Свободна? – горькая усмешка слетает с его губ. – Серьезно? Думаешь, сделала несколько лишних дырок в ушах, забилась татухами и вдруг стала свободной? Ты сделала эти татуировки не потому, что хотела их. Ты хотела доказать, что можешь. Тебе всегда надо что-то кому-то доказывать! Ты… не… свободна!
Я даю ему две пощечины подряд обеими руками, но в третий раз он перехватывает мою ладонь на полпути. Он держит меня за запястья, и мы смотрим друг на друга. Искра вдруг проносится в его глазах, и, прежде чем я успеваю опомниться, он касается губами моих губ.
Мы еще крепче вцепляемся друг в друга. Он крепко прижимает меня к себе, впиваясь в мои губы. Это совсем не похоже на поцелуй Нэйта внизу. Мэдок ведет себя естественно. Он ничего не планировал заранее, а поддался порыву страсти.
И я чувствую, что это правильно.
Парень отрывается от меня, тяжело дыша, и смотрит широко раскрытыми глазами.
– О господи, – он сдвигает брови в ужасе. – Прости, Фэллон. Не знаю, о чем я думал. Я не собирался…
Я наклоняюсь к нему, не в силах взглянуть в глаза.
– Не останавливайся.
Я медленно обнимаю его за шею трясущейся рукой и прижимаю к себе. Мэдок вздрагивает, когда я касаюсь его губами, и обнимает меня за талию.
– Мне нравится с тобой ругаться, – шепчет он, укладывая меня на кровать и залезая сверху. – Но это изменит все.
Я стягиваю с него футболку.
– Это ничего не изменит.
– Скажи это, Фэллон.
Он еще сильнее прижал меня к машине, продолжая дышать в шею.
– Расскажи мне, как тебе было противно, когда я прикасался к тебе… когда целовал тебя.
Упираясь ладонями в дверь, я вспоминала, как сама ласкала каждый сантиметр его тела.
Два года назад Мэдок стал для меня целым миром. Я ждала его по ночам, и сердце колотилось с бешеной скоростью от одной только мысли, что он придет, от осознания, что он снова будет прикасаться ко мне. Я обожала это ощущение. Мне хотелось, чтобы солнце не вставало никогда.
Упершись руками в машину, я сильнее прижалась к его телу, и влажное тепло между ног едва не заставило меня застонать.
Я повернула голову в сторону, с трудом