Учитель покаяния. Жизнеописание святителя Игнатия (Брянчанинова). Г. П. Чинякова
Брянчанинов, было первым опытом в практике иеромонаха Леонида. Духовную неудовлетворенность послушника он воспринимал как проявление гордости, и напряженность в отношениях стала взаимной. Впоследствии святитель Игнатий писал: «Когда я поступил в монастырь, – ни от кого не слыхал ничего основательного, определительного. Бьюсь двадцать лет, как рыба об лед!»[68] «Я желал быть под руководством наставника; но не привелось мне найти наставника, который бы вполне удовлетворил меня, который был бы оживленным учением отцов»[69].
По дороге в Площанскую пустынь Брянчанинов заехал в Петербурге к своему другу Михаилу Чихачеву, служившему в Бобруйской крепости, открыл ему боль своего сердца и утешился братской беседой с ним. Михаил Васильевич подал второе прошение об увольнении от службы по домашним обстоятельствам и на этот раз был удовлетворен. 11 января 1829 года Чихачев прибыл в Богородицкую пустынь.
Площанская Богородицкая пустынь
Заштатная Богородицкая Площанская пустынь Севского уезда Орловской губернии расположена близ реки Березны и Площанского озера, от которого она и получила свое название. В XVI веке пустынь уже существовала. Во время Смутного времени обитель была разорена поляками и по окончании Смуты возобновлена монахом Киево-Печерского монастыря Прокопием по благословению патриарха Филарета и с дозволения Царя Михаила Федоровича. Центральным храмом пустыни является церковь во имя Казанской иконы Пресвятой Богородицы, где благоговейно хранилась главная святыня монастыря, дар Царя Михаила Федоровича и патриарха Филарета – Казанская икона Божией Матери, почитаемая чудотворной[70]. Порядок и чин богослужения в Площанской пустыни отличались своей строгостью и продолжительностью.
Димитрий Брянчанинов и Михаил Чихачев ежедневно исповедали отцу Леониду свои помыслы, чувствуя при этом большое облегчение, но Димитрий Александрович тяготился многолюдством в келье старца и стремился к большему уединению. Кроме того, он чувствовал особую ответственность за душу своего товарища, которого так решительно увлек за собой по монашескому пути. Не получая от иеромонаха Леонида благословения на уединенное житие, Брянчанинов скорбел, тосковал, «весь изныл и изнемог»[71]. Желая отвлечь послушника от опасного, по мнению старца, намерения, отец Леонид поручил ему составить жизнеописание своего духовника, ученика старца Паисия, насельника Молдавского Нямецкого монастыря схимонаха Феодора, что и было исполнено Димитрием Александровичем. В «Жизнеописании схимонаха Феодора (Ушакова)», были «беспристрастно обнаружены… и доблести, и слабости старца»[72]. «Полезно и приятно рассматривать прошедшее: время, уничтожая влияние пристрастий, обнаруживает и мрачность зла, и свет добродетели. Таким образом, деяния предков соделываются лучшим наставлением для потомков», – начинал свой первый труд послушник Димитрий. Важное замечание сделал он в своей работе: «Поистине тесен путь,
Святитель Игнатий (Брянчанинов). Т. VII. Письма. – М., 1993. № 92. (Собрание писем святителя Игнатия Брянчанинова, епископа Кавказского и Черноморского. Составитель игумен Марк Лозинский. – М. – СПб., 1995. № 162 (254, 92).
Святитель Игнатий (Брянчанинов). Плач мой. – Полное собрание творений. – М., 2001. Т. 1. С.523.
Православные русские обители. Полное иллюстрированное описание всех православных русских монастырей в Российской Империи и на Афоне. – СПб., 1910.
Записки М. Чихачева. – Л. Соколов.
Жизнь схимонаха Феодора. – Богословские труды. № 32. – М., 1996.