Он сказал / Она сказала. Эрин Келли
их словах есть резон, Бесс, – мягко сказала она. – По закону ты имеешь право остаться в зале, но присяжным это не понравится. В подобных случаях, знаешь ли, когда на кону твое слово против его… Тебя могут счесть мстительной.
– А я и хочу отомстить! Я бы ему член отрезала! – Бесс издала злой громкий смешок.
Отец смутился. Адвокат и Кэрол одновременно шикнули, а мать попыталась обнять Бесс. Та отбросила ее руку, резко выдохнула и продолжила уже тише:
– Мне только что пришлось все заново пережить, а он сидел там и моргал, как олененок. Да чтоб с ним самим такое сделали!..
– Я понимаю, – сказал адвокат. – Прости, я не подумал. Мне и самому гадко это советовать. Если хочешь все видеть и слышать, я не стану отговаривать. Только предупреждаю: у нас больше шансов выиграть дело, если тебя не будет. У присяжных своя логика.
– А почему вы раньше не сказали?
Кэрол повернулась и что-то произнесла, я не разобрала.
– Думали, меня это собьет? – Бесс будто утратила весь свой запал. – Что ж, может, вы и правы…
Она умолкла на полуслове и пошла прочь, держась неестественно прямо. Глядя девушке в спину, я поняла: лишь гордость не позволила ей разрыдаться. Родители поспешили за дочкой, подхватив с двух сторон, и исчезли в лабиринте коридоров.
– Черт, получился обратный эффект, – сказала адвокату Кэрол Кент. – Ну ничего, я все улажу.
Я обвела взглядом комнату и заметила блондинистую журналистку, укрывшуюся в листьях плюща. Она тыкала пальцами в телефон. Хотя никто не смотрел на меня, я обошла холл и укрылась за другой колонной.
– Привет, это Элли. Хорошие новости. Можем печатать. Классический случай – слова жертвы против слов насильника, прямо как по учебнику. Половина баб из присяжных уже от него без ума. Ага, ага… Чуть всхлипывала, но говорила толково. Смотрела прямо на него. Обычно жертвы отводят взгляд, а эта злющая ведьма. Якобы он подошел к ней, подкатил, она отшила, а он не понял, обычное бла-бла…
Мне захотелось выбить у нее телефон.
– Звучало убедительно – до перекрестного допроса. Адвокат Балкомбов порвал ее версию в клочья.
Усилием воли я подавила бушевавшую ярость и перестала воображать ужасную сцену, о которой рассказывала эта Элли. Надо было услышать конец истории.
– Плюс еще история с депрессией. Такое не работает. Единственное, что можно сказать в пользу несчастной толстухи, – она не в той форме для случайных связей. Карту с беззаботным перепихоном разыграть не выйдет.
У нее что-то спросили.
– Узнаем, когда его допросят. Знаешь, я насмотрелась, как на волю отпускают даже тех, кто нападал внезапно в темном переулке, так что… В общем, передай боссу, что я застряла здесь на неделю. Буду обхаживать невесту Балкомба, может, удастся взять интервью. Если его отпустят – она станет героиней, если посадят – несчастной жертвой подлого обманщика. К тому же она красавица, как раз для первой страницы. Пусть в редакции поищут ее снимки.
Гнев клокотал во мне, будто лава. Изо всех сил сдерживая извержение,