Проблема 28. Данил Харин
временем научился тратить на чтение и мысли.
И спустя несколько месяцев и сотни проглоченных страниц полковник уже точно знал, что многое, представлявшееся ему белым, таковым не являлось. Он пытался судить себя честно. Он, например, сумел признаться себе, что его детская сдержанность, которую он так часто ставил в пример Еве, когда та пошла в первый класс, была на самом деле замкнутостью, вызванной обыкновенным смятением. Его неуступчивость на баскетбольной площадке, которую так ценил школьный тренер, была проявлением скрытой в нем жестокости. Хотя тогда она еще не выливалась во вспышки гнева. По крайней мере, до десятого класса. А его отказ от участия в проекте двух его лучших друзей по созданию экспедиционной компании, и поступление вместо этого в военную академию, представлялся ему теперь не как зрелое решение смелого взрослого мужчины, выбравшего служение родине, а как обыкновенная трусость неуверенного в себе мальчишки.
Со временем он замечал в себе все новые недостатки. Быть бдительным, как призывал к тому снова и снова со страниц своих книг полюбившийся ему индийский мистик, было для него совершенно привычным. Он был хорош в своем деле, а это предполагало, в том числе, и постоянную бдительность. Ему оставалось только включить в поле своего внимания еще и самого себя, свои реакции, ощущения, мысли, слова. И это получалось у него, по его собственному признанию, совсем недурно. Эта бдительность и позволяла ему разглядеть темные стороны собственной сущности. И потому теперь, шагая по яркому проходу по направлению к единственной во всем комплексе деревянной вывеске, Завьялов четко чувствовал, как в его висках перекатываются шершавые шарики раздражения. Нельзя было допустить, чтобы эти шарики скатились в грудь и начали стучаться там друг об друга. Он слишком хорошо помнил, чем это могло обернуться. Все всегда начиналось с этих чертовых шариков. С этого клокотания в груди.
Полковник резким движением присел на мягкое сиденье, опоясывавшее декоративную колонну напротив дверей стилизованного под американскую закусочную середины прошлого века заведения. Ему, конечно, не терпелось увидеть дочь, но нужно было разобраться со своими эмоциями.
«Что не так, полковник?» – спросил он сам себя.
Красивые, в меру испорченные, довольные жизнью женщины гуляли с розовощекими отпрысками, сладко спящими в колясках. Что не так? Детей не будило урчание голодного желудка, звуки выстрелов или вой тревожных сирен. Все шло хорошо. Дело, которому он служил, приносило свои плоды. Именно те, на которые они все так рассчитывали двенадцать лет назад. Да что там!? Гораздо более обильные плоды. Москва процветала, страна процветала, мир становился лучше. Так почему в висках продолжали кататься чертовы шарики?!
Он сидел и наблюдал за собственным раздражением. Он рассматривал его, как ученик начальных классов рассматривает скелет динозавра в музее естественной истории. С удивлением и недоверием одновременно. Он сделал несколько кругов нехитрой дыхательной