Других у Бога нет. Сергей Тюленев
в камеру, он обрадовался. Небольшое помещение три на три метра имело два бетонных лежака, металлический стол, окно с мощной решёткой, дверь, за которой был туалет, и полное отсутствие следов пребывания другого человека. Получив тонкий ватный матрац и подушку пятнистого вида, комплект белья и бутылку воды, он с удовольствием отметил, что в таких условиях можно ждать освобождения.
Возможность находить хорошее в плохом, сформировавшаяся годами, подтолкнула его к мысли о влажной уборке своего персонального номера, и вскоре «тридцать третий» принёс ему ведро, тряпки, порошок «Cif» и в виде бонуса – сэндвич с листьями салата и сыром.
Стены, исписанные на греческом языке, хранили несколько ругательств, картинок сексуальной наклонности, и поэтому, смочив тряпку и не жалея порошка, Глеб начал именно с них. Угол, где находилась его подушка, был отдраен до излишней матовости и частичной потери краски. Сигаретный пепел, оставленный поколениями сидевших курильщиков, скопившийся между решёткой и окном, требовал скребка, но настойчивость и избыток времени делали своё дело.
Перейдя к полу, он с удивлением отметил, что коричневая плитка положена хорошо, швы ровные и пропорциональные, а плинтуса, выполненные из обрезков этой же плитки, в некоторых местах «дышат», и при определённых усилиях их можно будет оторвать.
Через несколько часов и четырёх смен воды в ведре он почувствовал усталость. Сэндвич, любезно подаренный полицейским, лежал на столе и предательски настаивал на том, что работу пора заканчивать. Глеб вымыл руки, заправил лежак, и только хотел с наслаждением перейти к еде, как дверь его камеры отворилась, и «тридцать третий» жестом позвал его на выход.
Полицейский участок оказался очень маленьким. Выйдя из камеры, Глеб сразу оказался в коридоре, из которого одна дверь вела в комнату для допросов, вторая – в дежурную часть, а третья – на лестницу между этажами.
– Стой! – Услышал он команду. – К тебе пришли адвокат и жена. Напоминаю: ты ничего, ни листочка, ни записки какой не должен передавать без моей проверки.
Открыв дверь перед Глебом, он отошёл в сторону, пропуская его в комнату.
Маруся была в белом платье. Кудрявые волосы струились по плечам, розовые щёки выдавали волнение, улыбка скользила и пропадала, взгляд растерянно искал поддержки.
– Ты сюда садись, – указал «тридцать третий» на стул справа от письменного стола. – Вы – сюда, – показал он жене на стул слева, а сам величественно устроился в торце.
Адвокат, оставшись без стула, улыбнулся и вышел из комнаты.
Сначала, не зная, как вести себя в подобной ситуации, они рассматривали друг друга; потом, медленно бросая взгляды на полицейского, протянули руки навстречу друг другу.
Прикосновение принесло им радость и облегчение, Маруся выдохнула напряжение и стала говорить.
Она рассказывала, как, вернувшись домой, увидела на крыльце дома соседей, как поддержали и помогли они своим присутствием. Как страдала от последствий обыска, как не могла спать, вздрагивая