Голубятня на желтой поляне. Владислав Крапивин
пляж с синими и красными зонтиками, с горками для съезжания в воду и круглыми разноцветными будочками. Направо и налево пляж тянулся бесконечно. Позади так же бесконечно тянулись бетонные стены вокзальных зданий. Оконные стёкла слепяще отражали солнце, но кое-где чернели пустые квадраты.
На пляже было многолюдно, это казалось удивительным после пустоты вокзала. Да и вообще – вечер уже, не время для такого массового купания. Но мелькали пёстрые мячи, смеялись ребятишки, монотонно кричал бродячий фотограф.
Яр оглянулся, собираясь вернуться, но недалеко мелькнула оранжевая рубашка.
– Игнатик! – Яр крикнул негромко, сдавленно, чтобы не привлекать чужого внимания.
Рубашка метнулась за голубой киоск с мороженым.
Зарываясь башмаками в песок, прыгая через коврики с разложенной снедью. Яр бросился к киоску. Ему сердито кричали вслед.
За киоском никого не оказалось.
Оранжевая рубашка мелькнула у вокзального здания. Там, в серой плоской стене, была узкая дверца. Игнатик исчез в этой дверце. Яр кинулся следом.
Он оказался в бетонном коридоре, вдоль которого тянулись железные трубы разной толщины. Их коленные изгибы иногда перегораживали дорогу. На изгибах торчали колеса вентилей. Пахло ржавчиной и тёплой сыростью. Вдали быстро простучали подошвы.
– Игнатик!
Всё стихло. Даже эхо увязло в мягкой духоте.
Коридор, закругляясь, привел Яра в подвал. Солнце почти горизонтально врывалось в квадратные оконца у потолка.
Подвал был полон якорей.
Это был целый музей якорей. Царство якорей. Мир якорей.
Кладбище якорей…
Якоря лежали, стояли, косо навалившись друг на друга, на стены и на каменные столбы. Здесь были классические адмиралтейские якоря с истлевшими деревянными штоками, знаменитые якоря Холла с теплоходов и стальных крейсеров, старинные якоря-кошки. Якоря всех конструкций и видов: двурогие, однорогие, многорогие. Грибовидные и винтовые. Маленькие, от рыбачьих лодок, и пятиметровые великаны от океанских кораблей. Все ржавые и забытые.
Яр мельком подумал, что если якорь – символ надежды, то здесь кладбище многих-многих надежд.
Между якорями лежали и висели лохматые от ржавчины цепи. Звенья у некоторых были с колесо мотоцикла.
Яр прыгал через цепи, стремясь в ту сторону, где ему опять послышался топот мальчишечьих ног.
– Игнатик, подожди!
Крик запутался в этом железном лесу, погас…
Яр налетел на кирпичную стену, кинулся вдоль неё, увидел металлическую лесенку, бросился по дребезжащим ступенькам. Лесенка, круто ломаясь, повела вверх внутри узкой шахты. Горели пыльные лампочки в проволочных клетках. Проржавевшие ступени иногда гнулись под ногами. Стало ясно, что Игнатик здесь не пробегал. Вернуться? Нет, бессмысленно гоняться по лабиринтам. Лучше выйти к поезду и встретить Игнатика там.
Лестница привела в квадратную комнату – пустую, белую, без окон. Мягко светил плафон. Чернела обитая кожей дверь. Яр дернул её.
Он оказался в небольшом