Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922. Виктор Минут
завоевания русским народом свободы». И это в то время, когда наша армия, умудренная дорого стоившими опытами предшествовавших двух с половиной лет войны, исправив все свои недочеты и пробелы, была во всеоружии, великолепно и в изобилии была снабжена всем необходимым! Нужно было только приложить еще одно небольшое усилие, и враг был бы сломлен. Но все пропало даром. Утопая в море слов, слов и слов без конца, Россия забыла о целях великой войны, а враг притаился и старался ничем не напоминать о себе. Никогда еще неприятель не действовал на фронте столь пассивно, как во время медового месяца нашей революции. Некоторые удивлялись тому, что германцы, столь осведомленные всегда о состоянии наших войск, ничего не предпринимали против нас во время нашей комитетской разрухи. Но германцы действовали мудро. Если бы они предприняли что-нибудь в то время, когда головы солдат не были еще безнадежно охвачены революционным безумием, весьма вероятно, что их попытка подействовала бы отрезвляюще на русский народ и он бросился бы спасать Россию, а не революцию{38}.
Непосредственно вслед за переворотом равнодействующая энергия народа резко изменила свое направление. Вместо того, чтобы быть направленной против врага, она обернулась внутрь страны на разрушение устоев прежнегогосударственного строя, не разбирая, что вредно и что полезно. Результатом этого было немедленное расстройство всех статей снабжения армии. Все остальное время, до окончательного крушения, наша армия существовала уже не на процент производства страны, а на капитал, оставленный «старым режимом» в наследство революции. Без этого наследства революция не избегла бы краха уже на первых же порах своего существования. Капитал этот был настолько велик, что остатками его до сих пор живет его советское правительство. Сознательно солжет тот, кто осмелится утверждать, что хотя бы в какой-либо части снабжения армии после переворота произошли улучшения. Ложь эта может быть доказана документальными данными{39}. Улучшилось разве только снабжение армии политически развращающей литературой. Да, это бесспорно.
Но вернусь к изложению событий.
По своей должности начальника Главного штаба я вошел в состав комиссии генерала Поливанова{40}, на которую была возложена разработка вопросов по переустройству армий на новых началах. Комиссия[12] эта была создана в первые же дни революции и была завалена массой вопросов, запросов, требований, постановлений, резолюций и тому подобным, сыпавшихся как из рога изобилия по почте и по телеграфу со всех концов как действующей армии, так и всей необъятной России. Для начальствующих лиц, к которым местные комитеты приступали, что называется, с ножом к горлу, требуя утверждения их вздорных постановлений, комиссия генерала Поливанова служила громоотводом, и они передавали ей «по принадлежности» всю эту дребедень.
При этом многими руководила тайная надежда, что переданный в комиссию вопрос, естественно, залежится в ней, на то ведь она и комиссия, а инициаторы,
Э. Людендорф писал: «Сколько раз я мечтал о том, что русская революция облегчит наше военное положение, но эти чаяния всегда оказывались воздушными замками; теперь революция наступила, и наступила внезапно. Огромная тяжесть свалилась у меня с плеч. ‹…›
Русская революция принадлежит к числу тех событий, на которых ни один полководец не может, вероятно, строить свои расчеты. Но теперь она уже являлась не [абстрактной] мечтой, а реальностью, с которой я как солдат мог работать. Наше общее положение значительно улучшилось. Предстоящие на Западе бои меня теперь не страшили».
Уже на совещании в Ставке, состоявшемся 18 марта 1917 г., констатировалось: «Доклады представителей центральных учреждений выяснили:
1) По интендантской части. – Запасов в стране для полного продовольствия армии недостаточно.
Мы не только не можем образовать на фронтах запасов, но не будем получать ежесуточную потребность.
Надо: или уменьшить в районе армии число ртов и число лошадей, или уменьшить дачу.
Последнее опасно, а потому надо уменьшить число едоков». Цит. по:
Поливанов Алексей Андреевич (04.03.1855–25.09.1920), с 1911 г. генерал от инфантерии. С 1912 г. член Государственного совета. 16 июня 1915 г. назначен управляющим военным министерством, 10 сентября 1915 – 15 марта 1916 г. военный министр. После Февральского переворота стал председателем Особой комиссии по реорганизации армии на демократических началах и Комиссии по улучшению быта военных чинов. В 1920 г. вступил в РККА.
Официальное название – Особая комиссия по реорганизации армии на демократических началах.