«Возьми меня с собою в ад». Мария Александровна Керчина
равно не сможешь.
–Он тебя оскорбил, а не меня.
Настя выругалась.
–Маш, ты серьёзно? Тогда иди всю страну вырежь, при чём начать следует с матери. Не надо за меня заступаться. Вряд ли в его лексиконе есть слова, которые меня удивят. Плевать, что он говорит.
–Мне не плевать. Я не хочу, чтобы какой-то левый мужик, которого притащила мама, оскорблял мою сестру.
–Я не маленькая девочка, разберусь со всем сама. Не надо за меня впрягаться. Договорились?
Я нехотя кивнула, не смея ей перечить. Настя, вроде, немного остыла.
–Откуда плеер? – Спросила я.
–В педиатрии отработала. Сопляк, козёл, сопротивлялся, пришлось по репе заехать.
Сказав это, Настя тут же улыбнулась, не выдержав взгляда моих выпученных глаз.
–Медсестра дала на пару дней. У неё там попса одна, но что есть, то есть.
–А я уж поверила!
–Уверяю, ты была единственным ребёнком, которому от меня прилетало. Судя по твоему разуму, я переборщила.
Я засмеялась: без подколов Насти уже становилось скучно. Она подтолкнула меня плечом.
–Ну, хоть паниковать перестала.
–Да. Я поэтому и пришла: мне с тобой всегда спокойно.
–Должно быть наоборот.
–Ну я же вся какая-то неправильная. Не хочу возвращаться домой. Опять видеть рожу этого Валеры.
–Маш, если он тебя обижает…
–Нет, нет, он просто мерзкий. Тупое, грубое хамло. И он постоянно говорит о проститутках. В шутках, оскорблениях, сравнениях, между делом – все его слова так или иначе связаны с проституцией.
–Больная тема, значит. Маме надо с ним быть поосторожнее, а то будет в сорок девять лет по венерологам бегать – посмешище на весь город. Такого позора она не переживёт.
–Кстати, о мамином позоре. Я тебя спросить хотела…
–Давай.
–А ты говорила маме правду? Что убила дядю за меня, а не из-за денег?
Настя напряглась и немного помолчала.
–Маш, какая разница? Это было давно.
–Огромная. Если да, то…
–То что?
Я осеклась. Настя сурово и вопросительно смотрела на меня.
–Не знаю.
–Вот именно. Поэтому разницы и нет.
–Чёрт, я поверить в это не могу! Да она после этого… Вот чёрт!
–Она не поверила, даже слушать меня не стала. А я не настаивала.
–Ты сказала, я была под действием снотворного – это ведь можно было проверить, найти следы препарата у меня в крови.
–С момента убийства прошло два месяца. Сначала я была на даче у Вики, потом в больнице, в СИЗО на свидание она пришла не сразу. Никаких следов уже было не найти. Да и если бы даже я рассказала – что дальше? Всю эту гадость смаковала бы вся страна, а мне-то что? Ну, получила бы на пару лет меньше – меня бы всё равно не оправдали. Убийство есть убийство.
–А сейчас почему с ней не поговоришь? Она ведь уверена, что ты ради денег его убила, поэтому так к тебе и относится.
–Она не поверит.
–Почему?
–Потому, что не хочет. Она привыкла к версии обвинения, живёт с ней десять лет. Зачем переворачивать всё с ног на голову?
–Как она вообще могла поверить