Жернова. 1918–1953. Книга десятая. Выстоять и победить. Виктор Мануйлов
воюем, а некоторые все никак не привыкнут думать собственными мозгами, все им подскажи да укажи. У них немецкие саперы под носом мины снимают, а они не знают, что делать: у них, видишь ли, приказ без команды сверху огня не открывать, вот они и не открывают. А сверху что видно? Ни черта сверху не видно! Вояки, едри их за ногу…
Вологжин тоже нервничал и переживал за своих танкистов, хотя и старался казаться спокойным. Танковая рация, стоящая перед ним, молчала, а это значит, что его люди не испытывают нужды в его советах и приказах. Да и что он может посоветовать или приказать, видя лишь часть боя, разгорающегося на огромном пространстве, в который втягиваются отдельные танки его батальона? Ничего он не может. Только ждать своего часа и надеяться, что его танкисты не подведут. Как и все прочие, кто сейчас сходится грудь с грудью с наступающим врагом.
И вдруг рация ожила:
– «Восемнадцатый»! Я «Тридцать шестой»! Прием!
– «Тридцать шестой», я «Восемнадцатый»! Прием!
– Немецкие танки и пехота ворвались на наши позиции! Веду бой в окружении…
– «Тридцать шестой»! «Тридцать шестой!» Ответь «Восемнадцатому»! «Тридцать шестой»!
Но «Тридцать шестой» уже не отвечал.
– Что там, майор? – заволновался комполка.
– Похоже, «Тридцать шестой» узел обороны подавлен противником, – ответил Вологжин, глядя на карту. – Надо бы накрыть их нашей артиллерией.
– Вот сволочи! – воскликнул комполка. – И мои тоже не отвечают: нет связи.
В углу связисты на разные голоса вызывали батальоны, полковую артиллерию.
Ветер слегка отнес дым и пыль, стало видно всхолмленное поле, горящие там и сям немецкие танки, но горело не так уж много, если иметь в виду минные поля, заградительный огонь тяжелой артиллерии и «катюш», частую стрельбу минометов и противотанковых пушек.
Между тем минное поле перед позициями полка тяжелые немецкие танки, идущие впереди, уже почти миновали. Видно было, как «тигры» останавливаются на какое-то время, стреляют и движутся дальше. Звонкие выстрелы их пушек, как и выстрелы противотанковых орудий, пулеметная и автоматная стрельба медленно, но неумолимо накатывались на позиции первого батальона. Но танки полегче отстали, бронетранспортеры тоже, выбывало из строя их все больше и больше, и, судя по всему, на них артиллеристы и сосредоточили весь свой огонь, рассчитывая, что «тигров» и «пантер» возьмут на себя другие.
«А ведь они все-таки прорвутся, сволочи», – думал Вологжин, поворачивая стереотрубу из стороны в сторону. И уточнил: – «Если им ночь не помешает».
И тут налетели немецкие пикировщики. Они развернулись в карусель и, кидаясь вниз друг за другом, стали перепахивать бомбами первую линию обороны дивизии. Их было много – штук, может быть, пятьдесят. Сверху их прикрывали истребители.
– Где «соколы»? – кричал в трубку подполковник Лысогоров. – Фрицы по головам ходят, а их черти где-то носят!
Немецкие летчики,